Наследие Скарлатти
Шрифт:
– Министерства внутренних дел? Значит, вы никакой не бизнесмен?
– Да. Я не бизнесмен.
– Вы хотели встретиться и побеседовать со мной по поручению правительства?
– Совершенно верно.
– Зачем же вы сказали мне, что занимаетесь продажей теннисных кортов?
– Мы порой вынуждены так поступать. Этого требует дело.
– Понятно… – протянула Джанет.
– Наверное, вы хотели бы узнать, что имеет в виду ваша свекровь?
– Ошибаетесь, – поспешно ответила Джанет и ледяным тоном продолжала: – Меня интересует другое – значит, та наша встреча была… по заданию
– Увы, да.
Джанет поднялась с дивана, подошла к нему и изо всей силы, наотмашь ударила его по лицу.
– Вы подлец! Вон отсюда! – При всем том она ни на йоту не повысила тона. – Вон, пока я не вызвала полицию.
– О боже, Джанет, прекратите, пожалуйста! – Он схватил ее за плечи, Джанет попыталась вырваться. – Выслушайте меня! Я говорю – выслушайте! Не то мне придется ответить вам тем же.
Ее глаза пылали ненавистью, но Кэнфилд уловил в них тоску. Он по-прежнему держал ее за плечи.
– Да, мне действительно было поручено познакомиться с вами. Познакомиться и постараться выведать как можно больше.
Джанет, совершенно рассвирепев, плюнула ему в лицо. Он стерпел и это и даже не вытер плевка.
– Да, я раздобыл информацию, которая меня интересовала, и использовал ее, потому что именно за это мне платят. В моем отделе известно, что я покинул ваш дом около девяти часов, выпив два бокала виски. Единственное, за что они могут привлечь вас к ответственности, – это за незаконное хранение в доме алкоголя.
– Я не верю ни единому вашему слову!
– А мне начхать, верите вы мне или не верите! Для вашего сведения сообщу, что за вами ведется наблюдение уже несколько недель! За вами и всеми вашими собутыльниками… Вам, вероятно, нелишне будет узнать, что я намеренно опускаю куда более интригующие аспекты вашей весьма полнокровной жизни!
В глазах Джанет появились слезы.
– Учтите, я привык выполнять свою работу с предельным усердием и именно потому я не уверен, что вы с точки зрения морали вправе вопить: «Спасите! Лишают невинности!» Вы, вероятно, не догадываетесь, но ваш муж, или бывший муж, или черт знает как его назвать, быть может, очень даже жив. Знайте, что из-за него погибло – сгорело заживо! – много хороших людей, никогда в глаза его не видевших, десятки женщин, таких же, как вы, и молодых девушек! Были и другие жертвы, но, возможно, они заслуживали такого конца!
– Да что вы такое говорите!
Он несколько ослабил хватку, но все еще не отпускал ее.
– Тогда слушайте. Дело в том, что всего неделю назад я расстался в Лондоне с вашей свекровью после чертовски опасного путешествия через океан! В первую же после отплытия ночь кто-то пытался ее убить. Если бы это удалось, все, несомненно, представили бы так, будто она сама, снедаемая горем, решила свести счеты с жизнью и бросилась за борт. И дело с концом… Неделю назад мы дали сообщение в газетах, что она удалилась на время в Йоркский монастырь, есть такой в Англии. Спустя два дня там вдруг взорвалась отопительная система, погибло бог знает сколько невинных людей! Несчастный случай, разумеется.
– Не знаю, что и сказать…
– Так мне продолжать или вы все еще хотите, чтобы я ушел?
Жена Алстера Скарлетта
– Я думаю, вам лучше остаться… И рассказать все до конца.
Они сидели на диване. Кэнфилд рассказывал. Он никогда прежде не говорил так, как сейчас.
Глава 24
Бенджамин Рейнольдс сидел в кресле, вырезая недельной давности заметку из воскресного приложения к «Нью-Йорк геральд». Собственно говоря, это была даже и не заметка, а подпись под фотографией в разделе светской хроники: Джанет Саксон Скарлетт на выставке собак в Мэдисон-сквер-гарден в сопровождении «мистера Кэнфилда, агента по сбыту спортивных товаров». Рейнольдс усмехнулся, вспомнив последний телефонный разговор с Кэнфилдом.
– Я могу стерпеть что угодно, только не эти чертовы собачьи выставки! Собаки – это либо забава для слишком богатых, либо утешение для слишком бедных. А я как раз посередине!
Ничего, потерпишь, дружок, подумал шеф «Группы 20». Газетчики отлично делают свое дело. По приказу Вашингтона Кэнфилду предстояло задержаться в Нью-Йорке на десять дней сверх положенного срока единственно для того, чтобы наладить отношения с женой Алстера Скарлетта.
Отношения были налажены, но Бенджамин Рейнольдс сомневался: а не перешли ли они границу, разделяющую служебные интересы и личные? Может, Кэнфилд по-настоящему увлекся Джанет? Легкость, с какой ему удалось склонить ее к сотрудничеству с Элизабет Скарлатти, располагала к подобным сомнениям.
– Бен! – В кабинет ворвался Гловер. – Кажется, мы нашли! – Он плотно закрыл за собой дверь и подошел к столу начальника.
– Что именно?
– Я уверен, что все это связано с домом Скарлатти.
– Дайте-ка посмотреть.
Гловер разложил поверх расстеленной на столе газеты несколько страниц машинописного текста.
– Недурное прикрытие, а? – сказал он, указывая на фотографию Кэнфилда и Джанет.
– Ну что же, он действует по нашему приказу. Если он будет хорошо себя вести, то непременно достигнет успехов в светском обществе.
– Кэнфилд молодец. Кстати, они уже отправились в Англию.
– Да, я знаю. Они отплыли вчера… Так что там у вас?
– Мы получили сообщение из Швейцарии. Под Цюрихом в течение одного нынешнего года приобретено четырнадцать поместий. Взгляните на карту: все участки граничат друг с другом. Это как бы государство в государстве. Огромная территория, сотни тысяч акров.
– И что, один из покупателей принадлежит к клану Скарлатти?
– Нет… Но одно из поместий приобретено на имя Чарльза Бутройда.
– Вы уверены? Что значит «приобретено на имя»?
– Это поместье приобрел тесть Бутройда, Томас Роулинс, для дочери и зятя. Он один из совладельцев страховой компании «Гудвин и Роулинс». А его дочь Сесил замужем, точнее, была замужем за Бутройдом.
Рейнольдс взял список имен.
– Кто эти люди? И как они между собой связаны?
Гловер схватил две другие страницы.
– Вот взгляните: здесь четыре американца, два шведа, три англичанина, два француза и три немца. Итого четырнадцать.