Наследие Уилта
Шрифт:
— Что за чушь! — возмущенно фыркнул управляющий. — Это противозаконно и сверх моих… В смысле, только безумец решится на подобное. Получи история огласку, я бы лишился работы. Мне это надо?
— Я только повторяю его слова, которым, разумеется, не поверила.
— Надеюсь, нет. Вероятно, он был в стельку пьян. Не хотел говорить, но, полагаю, ваш дядя уморил себя ежедневными непомерными возлияниями.
Клариссу еще грызли сомнения, но препираться было бессмысленно.
— Видимо, дядя страдал чем-то вроде мании преследования, — сказала она. — Я полагала, что вам следует знать о его словах. Сожалею, что подняла эту тему.
Покинув ошеломленного
— Тело оправьте в «Песчаный дол», Фенфилд, — сказала она владельцу ритуальной фирмы, отыскавшейся неподалеку. — Погребение состоится на частном кладбище. Я оплачу гроб и доставку. Цветы и панихида не требуются. Полковник не снискал широкую известность.
Выписав чек, Кларисса отбыла.
— Необычные клиенты, чтоб мне лопнуть! — поделился гробовщик со своим помощником. — Надо же, собственное кладбище! Без цветов и панихиды и, похоже, без скорбящих. Видать, денег — что грязи! Заплатила не поморщившись.
Уже было решив забыть о мнимых «жучках», Кларисса передумала: управляющий весьма убедительно все отрицает, однако стоит повидать адвоката, о котором полковник раз-другой обмолвился. Коли уж приехала, надо проверить и крючкотвора.
Вернувшись в отель, она выяснила телефон адвокатской фирмы и попросила записать ее к мистеру Рамсдайку.
— Соблаговолите представиться, — сказала секретарша.
— Что? Ты у меня сама преставишься, идиотка! Скажи Рамсдайку, его желает видеть леди Кларисса Гэдсли, жена мирового судьи сэра Джорджа. Если меня сейчас же не примут, вы оба сильно пожалеете.
Через двадцать минут в кабинете седоусого адвоката ей предложили кресло.
— Сразу к делу, — заявила Кларисса. — Умер мой дядя, полковник Гарольд Узотер. Полагаю, у вас есть его завещание.
— Полковник Гарольд Узотер? Как пишется его фамилия?
— Как «бузотер» без «б».
— Никого такого… — начал мистер Рамсдайк, но задумался. — Хотя… кажется, пару лет назад какой-то Бузотер к нам обращался. С иском к автолюбителю… то ли пансиону… Помню, он неважно выглядел и я посоветовал ему составить завещание. Ваш дядя ходил на протезе?
— Да, верно. Ради завещания я и пришла. Нынче он умер.
Поняв, что ему не светит заполучить двух новых состоятельных клиентов, адвокат погрустнел:
— В таком разе он почил без завещания, ибо предложение мое отклонил. Если только не обратился в другую адвокатскую контору. Правда, он говорил, что ему нечего завещать.
— И ничего не оставил в бронированном хранилище? — наседала леди Кларисса.
— Помилуйте, такого хранилища у нас нет. Имеются сейфы, но чтоб хранилище… — Вздохнув, стряпчий в последний раз забросил наживку: — Однако мы всегда готовы принять новых клиентов.
— Удивительно, что у вас они есть вообще. — Кларисса вышла, грохнув дверью.
Чувства ее были противоречивы: выходит, старый козел ее одурачил, но зато благополучно и быстро упился до смерти. Утешившись последним обстоятельством, Кларисса села в машину и покатила обратно в имение.
Глава шестнадцатая
Директриса школы Святого Варнавы все еще не докопалась, кто же проник в ее дом, чтобы украсить двуспальную кровать трусами и презервативом. Когда на цыпочках она прошла по интернатским спальням, сестры Уилт не хихикали, но крепко спали. Подозрение пало на них, однако улик не было. Директриса опросила
— Вероятно, это как-то связано с ее мужем, — сказала одна. — Из поездок он вечно возвращается пьяным.
— Но матрона интересовалась воспитанницами, — возразила другая.
— Что, если мужик ее пытался кого-то из них совратить?
— Это уж надо совсем рехнуться!
— Все возможно. После Хоршама он вдрызг напивается.
Так и не придя к единому мнению, воспитатели все же заподозрили, что гадкие сестры Уилт каким-то боком причастны к начальственной взбудораженности.
Гневный звонок от мисс Янг, наконец добравшейся в Инвернесс, лишь добавил директрисе головной боли. Учительница заявила, что покидает свой пост и остается в Шотландии. Миссис Коллинсон вовсе не хотела терять лучшего педагога.
— Но почему? — спросила она. — Если дело в жалованье, я охотно сделаю существенную прибавку.
— Мое решение никак не связано с зарплатой, вся причина — в злодейской четверне! Доказать не могу, но готова поклясться: именно эти мерзавки так испоганили мою машину, что я опоздала на свадьбу кузины, едва не погибнув в Дартфордском тоннеле!
— Господи, какой ужас! Вы уверены, что это они сотворили?
— Говорю же, доказательств нет, но я абсолютно уверена. С тех пор как они появились в школе, у нас постоянные ЧП. Уж это вы понимаете? Их надо гнать поганой метлой!
А ведь правда, задумалась директриса. До появления четверни в школе не было серьезных происшествий, требовавших отчисления виновных, — лишь мелкие склоки и стычки, с которыми легко разбирались.
— Наверное, вы правы, — согласилась она. — Но я не представляю, как их выгнать, не имея конкретных доказательств. Если мы добудем улики и избавимся от сестер Уилт, вы вернетесь? Естественно, вас ждет упомянутая прибавка.
Обещав подумать, мисс Янг повесила трубку. Оставшись наедине с собой, директриса попыталась выработать план действий. Без веского предлога четверню не уберешь, даже вопреки крепнувшему подозрению, что именно они подкинули в супружескую кровать неведомо где раздобытую мерзость. Вместе с тем надо удержать мисс Янг. Значит, следует изыскать способ избавиться от зловредных девчонок, не прибегая к официальному исключению из школы. Но как это сделать? Миссис Уилт уже предуведомлена: если дочери не изменят свое поведение и не умерятся в сквернословии, им придется покинуть интернат.
Директриса решила отправить Уилтам еще одно письмо, а копию его вручить тому из них, кто приедет забирать своих преступных отпрысков. В письме будет сказано, что возросшие издержки вынуждают значительно поднять плату за обучение.
«Уж это принудит их покинуть школу», — усмехнулась миссис Коллинсон, откидываясь в кресле.
Она знала, что Уилты и без того надрывались, оплачивая просвещение своих чад. Ева записала девочек на все предлагаемые курсы, даже для детей из неполных семей, мотивируя это тем, что муж ее совершенно никчемен и оттого она почти что мать-одиночка. Разумеется, толку не было, и даже вышел казус, когда на уроке натурной живописи Пенелопа изобразила своих сестер в мельчайших анатомических подробностях, вызвавших жгучий интерес одного члена школьного совета. К счастью, этот впечатлительный зритель вскоре с позором сгинул, поскольку был арестован по обвинению в непристойном поведении: в местном парке он непрошено демонстрировал посетителям свое мужское достоинство.