Наследие. Трилогия
Шрифт:
– Может, я просто хотел с тобой повидаться…
Она рассмеялась так весело и звонко, что я поневоле заулыбался. Мы с ней всегда понимали друг дружку.
– Ну ладно, ради прошлого. Ради тебя, Сиэй.
Паучок сделала быстрый пируэт, оставивший на песке странный и могущественный узор, встала на носок и наклонилась ко мне, причем ее вторая нога изящно взвилась к небу. Ее глаза, до этого момента обыкновенные карие, внезапно засияли и изменились. Откуда-то взялись еще шесть крохотных радужек со зрачками, заняв место вокруг прежних, а те немного ужались, давая им место. Ловец ракушек остановился в нескольких футах от нас, его глаза округлились при виде этого зрелища.
– Время никогда не было таким прямолинейным, как того хотелось бы Итемпасу, – проговорила она, гладя меня по щеке. – Оно больше похоже на паутину, и мы танцуем на ее нитях. Ты это знаешь.
Я кивнул и уселся напротив нее, скрестив ноги.
– Никто не умеет танцевать так, как ты, сестрица. Расскажи, что можешь.
Она тоже кивнула и некоторое время молчала.
– На равнинах был зажжен огонь… – начала она.
Пока она говорила, я на мгновение увидел позади ряда ее зубов шевелящиеся щупальца, похожие на пальцы. Когда она пребывала в таком состоянии, то разговаривала при помощи магии, иначе она не говорила бы, а шепелявила, а тщеславие этого не допускало.
– Огонь? – подсказал я, когда молчание затянулось.
Ее глаза стрельнули по сторонам, обшаривая миры, которых мне даже во времена божественности никогда не удавалось достичь. За этим я, собственно, сюда и явился. Паучка непросто было уговорить обозреть прошлое или будущее, уж очень она не любила танцевать на этих тропинках. А когда приходилось, она делалась странной и опасной и желала лишь прясть, спариваться и есть. Собственно, в этом мы с ней были похожи: мы оба некогда носили иной облик и своеобычными способами исследовали собственную природу. Новые способы понравились нам больше прежних, но от прошлого так просто не отречешься.
– Кажется, факел держит новая энну даррцев. Но огонь распространится далеко-далеко за пределы этого царства.
Я невольно нахмурился:
– Как могут деяния смертных повлиять на что-либо, кроме дел смертного мира?
Вопрос прозвучал глупо. Как будто мне не пришлось страдать две тысячи лет из-за злобы одного-единственного человека!
Паучок задрожала, ее глаза остекленели, однако равновесия она не теряла, продолжая хранить танцевальную позу на одном пальце. Юноша с ракушками недоуменно хмурился, не поднимаясь с колен, ведерко стояло перед ним. Я знал: отделавшись от меня, Паучок потребует с него танец. Если танец ей понравится и если парню повезет, она несколько часов будет заниматься с ним любовью, после чего отошлет. Если же удача от него отвернется… Что ж, ракушки станут отличной закуской, а в остальном – просьба не обижаться. Смертные, решившие нас любить, хорошо знают, на какой риск идут…
– Морская раковина. – Голос Паучка упал до шепота, невнятного и невыразительного. – Она плывет на зеленом дереве, сияя, как белая кость. Внутри – предательство, любовь, годы и снова предательство. Ах, Сиэй! Все твои прежние ошибки возвращаются, чтобы не давать тебе житья…
Я вздохнул, для начала подумав о Шахар, Деке и Итемпасе.
– Знаю.
– Нет. Ничего ты не знаешь. Или, точнее, знаешь, но это знание погребено очень уж глубоко. То есть было погребено…
Она наклонила голову, и все двенадцать зрачков одновременно расширились. Ее взгляд, устремленный на меня, затягивал. Я заглянул в эти дыры и увидел бездонные провалы, затянутые тонкими паутинками. Я тотчас подался назад и быстро отвел взгляд. Всякий, кого Паучок увлечет в свой мир, с этого момента принадлежит ей, и отпускает она далеко не всегда. Даже тех, кого любит.
– Песнь ветра все громче, –
Я ждал чего угодно, только не такой чепухи. Не такие слова я хотел бы услышать. Я нахмурился и облизнулся, гадая, как бы направить ее к тем знаниям, в которых я нуждался.
– Так что там насчет Каля, сестра? Это враг Арамери.
Она вдруг с силой мотнула головой и закрыла глаза:
– Он – твой враг, Сиэй, а вовсе не их. Они сейчас неважны. Они лишь невинные, ха-ха, свидетели происходящего…
Она содрогнулась всем телом и, к моему изумлению, даже покачнулась на носке, едва не потеряв равновесия. Юный сборщик ракушек поднял взгляд, на его лице читался религиозный экстаз. Я услышал, как он вполголоса пробормотал горячую молитву. Мы, боги, никогда не нуждались в молитвах, но никто не отрицал, что слышать их очень даже приятно. Они ощущаются почти как… ну… как толчки, что ли. Или как прикосновение дружеской ладони к спине, ведь даже богам временами нужно ободрение и поддержка.
Мгновение минуло, и Паучок выправила позу.
– Итемпас, – как-то устало проговорила она наконец. – Он – ключ ко всему. Оставь упрямство, Сиэй. Просто поговори с ним.
– Но… – Я вовремя прикусил язык и не произнес то, что собирался. Ибо она наконец дала мне то, в чем я нуждался. И мне ли жаловаться, что она сказала вовсе не то, что я желал бы услышать. И я лишь добавил: – Отлично.
Она со вздохом открыла глаза, и я увидел, что они снова сделались человеческими. Когда она выпрямилась и сошла с узора, начертанного на песке, аккуратно убрав пальчик ноги из его центра и не потревожив рисунка, я заметил остаточный налет магии вдоль его линий.
– А теперь уходи, братец. Приходи через миллион лет. Или когда вздумается.
– Не смогу, – тихо ответил я.
Через миллион лет от меня не останется даже праха.
Она взглянула на меня, и на краткий миг ее глаза вновь странно блеснули.
– Верно. Не сможешь. Ты просто не забывай меня, братец, за всеми этими новыми тайнами, которые тебя ждут.
Я по тебе буду скучать!
С этими словами она повернулась к юному ловцу и протянула ему руку. Он вскочил с колен и схватил эту руку, а его лицо озарилось восторгом, но тут у нее выросли еще четыре дополнительные руки и разом крепко обняли паренька. Я подумал о том, что он ей вроде как помог, поэтому не исключено, что она оставит его в живых. Может быть…
Я повернулся и зашагал через дюны, оставив сестру танцевать.
Месяц, последовавший за моей вылазкой к Деке, выдался до крайности напряженным. Через неделю пришла вполне ожидаемая весть: Ремат Арамери объявила, что наконец-то возвращает любимого сына домой. Как и предполагалось, Декарта выехал по направлению к Небу с большой помпой и с целыми тремя легионами воинской охраны. Его возвращение домой должно было превратиться в настоящий тур по дюжине королевств Южного Сенма, а прибытие в Небо-в-Тени ожидалось в благоприятный день летнего солнцестояния. Услышав о предполагаемых визитах, я расхохотался. Три легиона? Это намного превышало все необходимые меры по обеспечению безопасности Деки. Ремат, что называется, выпендривалась, давая всему свету понять: если уж она смогла выделить целых три легиона лишь ради того, чтобы оградить от опасностей менее привилегированного из своих детей, то вообразите, какую силу она способна собрать для решения действительно важных вопросов!