Наследие. Трилогия
Шрифт:
Это все из-за Энефы, не устают повторять жрецы. А не из-за того, что Итемпас убил ее — об этом они молчат.
Когда война закончилась, мир лежал в руинах и большая часть живых существ умерла. А те, кто выжил, бесповоротно изменились. В моих краях охотники рассказывают легенды о зверях, которых теперь не встретишь, а в деревнях, убирая урожай, поют о злаках, которые больше никто не выращивает. Нужно сказать, что первые Арамери действительно сделали много хорошего для выживших в катаклизме — вот об этом жрецы разливаются соловьями. Они направили силу обращенных в рабство богов на то, чтобы срастить расколовшиеся горные
И не безвозмездно.
Про это жрецы тоже не говорят. Почему-то.
*
Спорить не о чем. Близился тот самый ритуал, и Энефадэ не могли обойтись без моей помощи. И потому Курруэ — неохотно и с очень кислой миной — согласилась принять мое условие. Мы все прекрасно понимали, что стать наследницей Декарты для меня почти невозможно и что Энефадэ меня просто подбадривают. Не хотят расстраивать перед смертью. Что ж, и это неплохо. Особенно если не задумываться о будущем.
А потом они исчезли — все, кроме Нахадота. Он, как сказала Курруэ, мог перенести меня в Дарр и обратно ночью — а до рассвета оставались считаные часы. Настала полная тишина, и я развернулась и посмотрела Нахадоту в лицо.
— Но как? — спросил он.
Как ты сумела увидеть наш бой и мое поражение? Вот что он хотел спросить.
— Не знаю, — честно ответила я. — Но такое случалось со мной раньше. Однажды мне приснилось прежнее Небо. Старая столица. Я видела, как ты разрушил ее.
По спине пробежал холодок.
— Я думала, это просто сон, но если то, что я увидела, действительно случилось…
Значит, это не сон. Это воспоминания. Воспоминания Энефы. Отец Небесный, я совсем, совсем не хочу знать, что все это значит.
Он прищурился. Сегодня он снова был в этом облике — том самом, которого я больше всего боялась. Потому что он будил во мне желание, которому я не могла сопротивляться. Я уставилась в точку над его плечом.
— Значит, вот оно что, — медленно проговорил он. — Но Энефа тогда была уже мертва. Она не видела, что он со мной сделал.
А я видела. И очень жалею об этом. Но прежде чем я успела сказать хоть слово, Нахадот шагнул ко мне. Я торопливо отступила. Он застыл на месте:
— Боишься меня?
— Ты попытался выдрать из меня душу.
— И все же ты желаешь меня, как мужчину.
Меня сковал ужас. Ну да, конечно. Он это почуял. Не мог не почуять. Я ничего не ответила — не хватало еще расписаться в собственной слабости.
Нахадот прошел мимо меня к окну. Я вздрогнула — щупальце его темного плаща обвило мне щиколотку, словно приласкало холодом. Причем сам Нахадот это навряд ли заметил.
— А что конкретно тебе нужно в Дарре? — спросил он.
Я сглотнула — хорошо, что мы сменили тему.
— Мне нужно поговорить с бабушкой. Сначала я думала воспользоваться магической сферой, но я не особо сильна в волшебстве. К тому же наверняка такую беседу можно подслушать.
— Можно.
Хм, вроде я оказалась права, но как-то от этой правоты не радостно на душе…
— Ну и потом, некоторые вопросы можно задавать только в личной беседе.
— Что за вопросы?
— Правда ли то, что сказали Рас Ончи и Симина. Ну, насчет того, что соседние государства собираются напасть на Дарр. Я бы хотела услышать, что
— Я же тебе сказал — была похожа.
— Простите, лорд Нахадот, но я вам не доверяю.
Он полуобернулся, и я увидела его усмешку.
— Она была такой же, как они, — повторил он. — И ты — тоже такая же.
А вот эти слова — холодные, злые — прозвучали как пощечина.
— Она тоже так делала, — продолжил он. — Ей было столько же лет, сколько тебе. Возможно, меньше, неважно. И она начала задавать вопросы. Вопросы, вопросы, сплошные вопросы. А когда у нее не получалось выманить у нас ответы вежливо, она приказывала — прямо как ты. Такое юное сердце — и сколько же в нем было ненависти. Прямо как в твоем.
Мне снова нестерпимо захотелось сглотнуть, я насилу удержалась — он же наверняка услышит.
— Что за вопросы?
— Ее интересовала история семьи Арамери. Война — между моими детьми. И между моими детьми и мной. Ее много что интересовало.
— Почему?
— Понятия не имею.
— Ты не спросил?
— Меня не интересовал ответ.
Я глубоко вздохнула и заставила себя разжать пальцы — ладони вспотели. Он всегда так делает, напомнила я себе. Я не просила его рассказать о матери — но он сделал это специально, чтобы вывести меня из равновесия. Меня же предупреждали. Нахадот не любит убивать с одного удара. Он дразнится и щекочет, а потом ты переступаешь невидимую границу, забываешь об опасности и открываешься ему. И вот тогда… тогда он будет наслаждаться твоими мучениями, а ты — молить о смерти.
— Ночь перевалила за половину, — сказал Нахадот. — Если ты все еще хочешь попасть в Дарр, самое время туда отправиться.
— Ах, да. Точно.
Я все-таки сглотнула. И оглядела комнату — на него смотреть как-то не хотелось.
— А как мы туда отправимся?
В ответ Нахадот протянул мне руку.
Я совершенно лишним движением отерла руку о юбку и взяла его ладонь в свою.
Колыхавшаяся вокруг него чернота распахнула крылья — огромные, до самого потолка. Я ахнула и отшатнулась, но он сжал мою ладонь железной хваткой. А я посмотрела ему в лицо, и мне стало худо — его глаза… изменились. Почернели. Ни радужки, ни белков — сплошная чернота. Тени вокруг его фигуры потемнели, он почти скрылся в клубящейся тьме, только руку и было видно.
Я в ужасе смотрела на пропасть, в которую он превратился, и не могла себя заставить сделать шаг.
— Если бы я хотел тебя убить, — сказал он — голос тоже изменился, теперь он доносился словно бы издалека, из глубокой тени, и отдавался эхом, — ты бы уже была мертва.
Да. Это правда. И я посмотрела прямо в эти жуткие, нечеловеческие глаза, собрала в кулак все свое мужество и проговорила:
— Пожалуйста, отнеси меня в Арребайю, что в Дарре. В храм Сар-энна-нем.
Темнота, которой он стал, вспухла и поглотила меня. Я и вскрикнуть не успела. А потом на меня разом обрушились страшная тяжесть и холод. И я подумала — все, конец. Сейчас меня раздавит. Но больно не было — а потом все исчезло. Я открыла глаза — ничего. Я вытянула вперед руки — даже ту, которую он держал в своей! — и ничего не нащупала. Я закричала — и услышала в ответ тишину.