Наследие
Шрифт:
Глава 18. Реорганизация
Прошло четыре месяца с памятной казни Никона — старик, державший в страхе всю империю Русов, сгорел на глазах у половины города. Как говорится — за что боролся, на то и напоролся. С его сожжением ушла вся ересь, с которой «христоверы» боролись сотню лет.
Жизнь постепенно входила в свое русло, хотя предстояло сделать ещё многое. Мой скромный каменный дворец пришлые перестроили, расширили, и теперь он реально выглядел как истинный дворец. В комнатах полы из шлифованных крашеных досок, в холле — гранит, месторождение которого нашли на территории Испании
В чем преуспели «христоверы», так это в легкой промышленности: ткани, ковры, одежда в городе ткались и прялись несколькими мастерскими. Конечно, всё это было доступно только избранному кругу лиц. Все три винтовки и запас патронов в количества около сотни перекочевал в мою оружейную, куда Тиландер передал пулеметы и автоматические винтовки. После победы и взятия Макселя суда вернулись в порт, а в Берлин отправили Балта с новостью для Наты и горожан.
Ната с Иваном вернулась вместе с Балтом на пятый день нашей победы: дворец к этому времени был тщательно отмыт и вычищен, чтобы ничего не напоминало о прежних владельцах. День казни Никона затянулся до ночи — предстояло разобраться с судьбой пленных священников. По итогам жалоб и разбирательств ещё двенадцать священников и трое командиров войска Тихона были осуждены к казни через повешение. Казнь состоялась на утро следующего дня, чтобы горожане могли насладиться смертью своих угнетателей при свете солнца.
Весть о падении «христоверов» остальные городки поселения восприняли по-разному: Портбоу сразу прислал делегацию, признавая мою власть. Выждав пару дней, появились делегации от всех крупных поселений, кроме деревни Крайней. В непокорную деревню отрядил карательный отряд под руководством Богдана и Бера, избавившегося от роли няньки Санчо, доставленного во дворец. Неандерталец стал хитрее: ссылаясь на рану, обленился до невозможности. Пресловутая рана в животе, зажившая на нем как на собаке, не мешала Санчо есть за троих, набирая потерянный вес. Кроме еды, его по-прежнему интересовал секс: иной раз проснувшись ночью, не мог понять, что за звуки слышу даже за дверью своей опочивальни. То ли собака скулит побитая, то ли очередная пассия ненасытного Санчо старается сдержать эмоции от натиска любвеобильного неандертальца.
Панса, вождь общины Сан-Техе, появился со своим отрядом на третий день после казни. Парень сильно исхудал, но был полон решимости сражаться за меня. Узнав, что враг побежден, неандерталец расстроился — у него состоялся долгий телепатический разговор со своим предком, от которого я своевременно успел поставить блок. Мне было чем отблагодарить Панса — в темницах Макселя томились, ожидая своей участи, жены и дочери казненных «христоверов». Логика требовала их смерти во избежание смуты, но это были женщины, и я не мог переступить через себя. Мое решение заменить им смертную казнь выдачей замуж за неандертальцев вдовы и сироты восприняли положительно. А про эмоции самих неандертальцев, получивших трофей без битвы, стоит только догадываться.
Спустя пару дней после приезда Наты поговорил с ней по душам, признав, что мне понадобится ее помощь. Моим серьезным недостатком являлось плохое умение организовать правильное государственное обустройство со всеми полагающимися атрибутами власти. Будь это сделано своевременно, приплывшие «христоверы»
— Ты шутишь? — я не мог поверить, что она говорит серьезно — выборы в каменном веке. — Или мне стоит уже сейчас принять законы о расовой терпимости, равенстве всех сексуальных меньшинств и так далее?
— Макс, я серьезно, вот смотри — есть небольшое поселение, где находится тридцать дворов. Ты же не можешь принимать всех его жителей и решать их вопросы?
— Вот именно, поэтому я туда назначаю старосту, градоначальника, мэра, смотрящего — не важно, как называется должность. И этот человек доносит до меня все их проблемы.
— Во-первых, — Ната загнула палец, — он не должен это приносить к тебе. У тебя должен быть человек, к которому обращаются все эти старосты, а он решает их проблемы. Только если твой ответственный не в состоянии решить их проблемы — информация доходит до тебя. Подожди, Максим, дай мне закончить, — подняла руку Ната, видя, что я готов возразить.
— Твоя империя будет расширяться, будут новые поселения — ты просто окажешься не в состоянии принять всех этих градоначальников. И они будут предоставлены сами себе, решая свои личные вопросы. И потом: ты отплываешь в длительные экспедиции. К кому же старостам или градоначальникам идти? Ждать твоего возвращения через сто пятьдесят лет? — звонко расхохоталась Ната.
— Хорошо. Допустим, у меня будет человек, решающий вопросы поселений. Зачем тогда проклятые выборы, если он сам может назначать руководителей городов и деревень.
— А по какому принципу он будет их назначать? Профессионализм, родственные отношения, по материальной выгоде? Об этом ты подумал? — о таком я не размышлял, о чем честно признался.
— Дай людям возможность самим выбирать себе хозяина, а за собой оставь право утвердить этот выбор или отказать.
— Право вето… Может быть, ты и права, — пробормотал, понимая, что в рассуждениях Наты есть рациональное зерно.
— И именно такую схему можно использовать везде: ты назначаешь круг ответственных лиц, наделяешь их определенными полномочиями, но окончательное решение оставляешь за собой. У людей должна быть иллюзия, — иллюзия выбора — пусть думают, что от их решения частично зависят последствия и их жизни.
— Я тебя недооценивал. Оказывается, и женщины могут мыслить логически, — смеясь, увернулся от острых кулачков Наты. — Раз ты всё так хорошо понимаешь, что посоветуешь насчет рядовых «христоверов»? Даже по самым скромным прикидкам их не меньше пяти тысяч, а то и больше.
— Просто не обращать внимания, пусть верят в любую чушь — главное, не вноси их веру в разряд запрета, — не задумываясь ответила Ната.
— Почему? — я примерно и сам так думал, но хотел услышать объективное мнение.
— Если их подвергать гонениям, то в той среде будет расти неприятие, и рано или поздно появится лидер, способный поднять восстание. А если к их верованиям отнестись терпимо — через пару лет позабудут о своих казненных лидерах.
— Ната, есть ещё один вопрос, — я выждал паузу, — ты долго будешь сидеть у меня на шее и оставаться нахлебником?