Наследие

Робертс Нора

Водитель был в костюме и в галстуке, он вышел первым и открыл дверь. Оттуда выпорхнула мама. Она была в красивых серебряных сандалиях, и Эдриен заметила, что ногти на ногах накрашены ярко-розовым под цвет блузки.

Мими вышла с другой стороны, лучезарно улыбаясь, хотя глаза ее блестели.

Даже в свои неполные восемь Эдриен понимала, что бежать сперва к Мими было бы ошибкой. Поэтому она пошла через газон к матери. Лина нагнулась ее обнять.

– Я думала, ты выше. – Выпрямившись, она погладила волнистые волосы дочери, собранные в хвост.

И у нее сдвинулись брови, как бывало, когда ей что-то не нравилось. – Ты определенно много бывала на солнце.

– Я мазалась защитным кремом. Поупи и Нонна за этим следили.

– Хорошо. Это хорошо.

– Где тут мой ребенок? – Мими раскинула руки, и на этот раз Эдриен бросилась бегом. – Как же я без тебя скучала!

Она подхватила Эдриен на руки, расцеловала в обе щеки, обняла сильнее.

– Ты выросла, ты вся золотая, от тебя солнцем пахнет.

Все по очереди обнялись, но Лина сказала, что остаться поесть и выпить они не могут.

– Мы прилетели из Чикаго, и без того день получается долгий, а у меня интервью на «Тудей» утром. Спасибо вам, что присмотрели за Эдриен.

– Это было сплошное удовольствие. – София взяла обе руки Эдриен, расцеловала их. – Сплошное удовольствие. Мне твоей милой мордочки будет не хватать.

– Нонна!

Эдриен обхватила бабушку объятием.

Дуом ее поднял, завертел, прижал к себе.

– Веди себя хорошо у мамы.

Он поцеловал ее в шейку и поставил на землю.

Ей надо было еще обнять Тома и Джерри и чуть поплакать, утонув лицом в шерсти.

– Давай, Эдриен. Ты же с ними не навек прощаешься. Снова наступит лето, оглянуться не успеешь.

– Можете приехать на Рождество, – предложила София.

– Посмотрим, как сложится. – Лина поцеловала в щеку мать, потом отца. – Спасибо. Это было огромное облегчение – знать, что она далеко… от всего. Мне жаль, что мы не можем побыть дольше, но я должна быть в студии в шесть утра. – Она глянула на машину, где Мими уже усаживала Эдриен и пыталась ее отвлечь, показывая, как работают фары. – Для нее это было хорошо. Для всех было хорошо.

– Приезжай на Рождество. – София стиснула руку дочери. – Или на День благодарения.

– Постараюсь. Берегите себя.

Она села в машину, закрыла дверь.

Не обращая внимания на команды матери застегнуть ремень, Эдриен встала коленями на заднее сиденье, глядя сквозь заднее стекло большой машины на машущих на прощанье дедушку и бабушку. Они стояли перед своим большим каменным домом, и собаки жались к их ногам.

– Эдриен, сядь теперь, чтобы Мими тебя пристегнула. – Не успела она это сказать, как лимузин въехал на крытый мост, и у Лины зазвонил телефон. Она глянула на дисплей. – Я должна ответить.

Она сдвинулась на дальний край сиденья.

– Лина слушает. Привет, Мередит.

– А у нас тут газировка есть и сок, – жизнерадостно сообщила Мими, пристегивая Эдриен к сиденью. – И ягодки, и веганские чипсы, которые ты любишь. Пикник в машине устроим.

– Все хорошо. – Эдриен расстегнула рюкзачок, который

ей купили бабушка с дедушкой, и вытащила свой геймбой. – Я не хочу есть.

Нью-Йорк

С того далекого лета у Эдриен и выработалась привычка писать письма. Она звонила бабушке с дедушкой не реже раза в неделю, иногда посылала электронные письма или сообщения через мессенджер, но еженедельное письмо стало нерушимой традицией.

Сейчас, пользуясь теплой и ветреной погодой сентябрьского утра, она сидела на крыше, на террасе триплекса своей матери в верхнем Ист-Сайде и описывала первую неделю учебного года.

Она могла бы настучать ее на компьютере, распечатать и отправить, но это ж то же самое, что электронка. Тут, думалось ей, сам акт письма делает эти письма личными.

Она часто обменивалась сообщениями и с Майей и даже посылала рукописную открытку время от времени.

Няни у нее уже больше не было: Мими влюбилась в Айзека, вышла замуж, и у них родились свои двое детей. Ну, и к тому же через полтора месяца Эдриен исполнялось семнадцать.

Мими по-прежнему работала у Лины, но в качестве секретаря: помогала планировать деловые встречи, вместе с Гарри организовывала интервью и выступления.

Карьера матери была головокружительной – книги и диски, события в мире фитнеса, мотивационные речи, появление на телевидении (у нее была эпизодическая роль в сериале «Закон и порядок»).

Бренд «Йога-беби» был на вершине успеха.

Главный фитнес-зал «Эвер-фит» в Манхэттене превратился в франшизу фитнес-залов, разлетевшихся по всей стране. Линия одежды для фитнеса, линия здоровой еды, масел, свеч, лосьонов, марки оборудования для залов насчитывали меньше десяти лет, но из когда-то небольшого предприятия превратились в миллиарднодолларовую фирму национального масштаба.

«Йога-беби» финансировала летние лагеря для детей из необеспеченных семей и щедро спонсировала убежища для женщин, так что Эдриен не могла сказать, что мать не возвращает обществу долги.

Но почти всегда Эдриен приходила из школы в пустую квартиру. Она шутила в разговорах с Майей, что у нее со швейцаром куда более близкие отношения, чем с матерью.

Самый тесный контакт у них, думала Эдриен, в сущности, был в те недели, когда они вместе работали над ежегодным диском «Упражнения для матери и дочери».

Но Эдриен жила свою жизнь, и она уже решила, что делать с ней дальше, когда можно будет принимать собственные решения.

Первое она уже приняла и сейчас сидела на теплом ветерке, ожидая, когда упадет дверной молоток. Долго ждать не пришлось.

Слышно было, как отодвинулась за спиной стеклянная дверь, громко стукнувшись о стопор.

– Эдриен, что за безобразие? Ты еще даже не начала вещи собирать, а нам уезжать через час.

– Тебе уезжать через час, – поправила Эдриен, не переставая писать. – Я не начала собирать вещи, потому что я не еду.