Наследница Магдалины (Наследство Магдалены)
Шрифт:
— Я не сильна в дворцовых интригах, — потупила взор Алаи. — Просто в Англии у нас близкая родня. Мать моего мужа из графского дома Лестеров.
Бернар, услышав об этом, чуть было не подавился.
— Вот как! — воскликнул он, осушив до дна кубок. — Что ж, теперь наверняка вы в скором времени сможете без всяких помех навестить их. Новый король англичан благоволит французам и святой вере. Если б вы знали, госпожа, какие бесчинства, крамола и ересь имели место на Британских островах при покойном Иоанне, да обретет его грешная душа вечное успокоение. Знаете, дело дошло до того, что его святейшество в гневе на непокорного короля наложил на Англию
— Что это такое? — спросила Алаи.
— А то, что все британские церкви по распоряжению папы были закрыты, все таинства, кроме крещения, не совершались, не отпевались умершие. Даже колокола не звонили. Церковная жизнь столь обширной державы полностью прекратилась.
— Не может быть! — не верила собственным ушам набожная Алаи.
— Но теперь все это в прошлом, — вздохнул Бернар, задумчиво ковыряя в зубах костяной зубочисткой.
— Кстати, как там ваши успехи в обращении закоснелой еретички в лоно истинной церкви? Я заметила, что в последнее время она стала проявлять излишнюю гордыню. Ходит с высоко поднятой головой. Ни дать ни взять великомученица. И мне очень не нравится, что Симон-младший проводит с ней столько времени. Необходимо оградить мальчика от дурного влияния. Я изолирую ее от него так же, как изолировала от ее собственного сына.
— Вы правы, гордыня — смертный грех, — изрек священник, утирая губы рукавом своей сутаны. — Надобно бы наложить на нее суровую епитимью.
— Я уже сделала это, святой отец, — рассмеялась Алаи. — Послала вдовушку на речку перестирать белье.
— Надеюсь, она не сбежит.
— Куда ей деваться. Муж убит, а сын остается под нашей опекой. Из нашей клетки этой птичке уже не вырваться, — криво усмехнулась Алаи, допивая остатки крепкого гасконского.
* * *
Клер поставила корзину с бельем на каменистом берегу узкой, но довольно глубокой реки. «Хорошо, что течение такое быстрое», — подумала она, вглядываясь в очертания зарослей на противоположной стороне. После гибели мужа, сдачи Тулузы и захвата ее родного Ажене надежды уже не осталось. «Что будет с бедным Гильомом? — рассуждала про себя Клер. — Наверняка станет заложником де Монфора или же будет тайно умерщвлен, чтобы не мешать зачатому в нелюбви отпрыску Симона открыто вступить во владение Монваланскими землями. Моя бедная мать уже, наверное, умерла от горя». Нет, иного выхода у Клер не оставалось. Мир — это Ад. В этом она уверилась окончательно и бесповоротно, и не было никакого смысла более за него держаться. Сына, зачатого от де Монфора, ей все равно не отдадут. Необходимо было разрушить темницу, в которой доселе томился ее пленный дух. Стать избранной, отказаться от искушений иллюзорного бытия, двигаться к Свету путем Совершенных. Эти слова отчетливо звучали сейчас в ее душе, подобно скорбному звону медных колоколов.
Клер уже давно разучилась плакать. Глаза ее были сухи. Озаренная внутренним светом Решимость отражалась на ее лице.
— Клер, мама вас стирать заставила? — вернул ее к действительности детский голос. Она обернулась и увидела младшего Симона. Этот красивый, добрый и не по годам умный мальчик невольно заставил ее вспомнить о Гильоме.
— Послушай, ты очень кстати, — обратилась к нему Клер, убирая со лба желтые, как осенняя листва, кудри, — у меня есть для тебя маленький подарок.
Порывшись в юбках, она извлекла крохотный бархатный чехольчик и, вытряхнув его содержимое на ладонь,
— Нравится? — поинтересовалась Клер. — Эта штуковина из далекого Катэ, страны, где до сих пор водятся настоящие драконы.
— Не может быть! — не верил своим глазам Симон.
— Называется «орлиный камень».
— А для чего он? — спросил мальчик.
— Ну, это вроде как амулет, — призадумалась Клер. — Можешь подарить его своей жене, когда вырастешь и станешь доблестным, благородным и справедливым дворянином, шевалье Монфор Лямори.
— Нет, нет, — возмутился мальчик. — Я обязательно стану графом Лестером. Моя бабушка-англичанка принадлежит к этому славному дому, и потому я вправе предъявить свои права на британское наследство.
— Успокойтесь, граф, я вовсе не хотела вас обидеть, — добродушно улыбнулась Клер. — Просто у меня к вам будет одно чрезвычайно важное поручение. Вы клянетесь его выполнить?
— Клянусь! — воскликнул Симон, припадая на одно колено, словно самый настоящий герой из рыцарского романа. Похоже, это игра чрезвычайно ему нравилась.
— Граф, прошу вас передать это моему сыну Доминику. — Она сняла с пальца кольцо, свадебный подарок Рауля, крохотный золотой ободок с кровавой капелькой рубина посередине, затем — висевший на шее медальон с фамильным гербом дома Ажене. — Вы понимаете, мой добрый граф, что ваша мать не позволяет мне видеться с сыном, а потому я прошу вас передать ему на словах следующее.
— Что именно? — нетерпеливо спросил перебиравший ногами Симон, которому уже надоело стоять на одном месте.
— Чтобы он простил свою бедную мать. — Она завернула кольцо и медальон в припрятанный в рукаве платья расшитый разноцветными нитями платочек. — Симон, сын мой еще очень мал, и он вряд ли сможет сохранить все это. А потому я назначаю лично вас хранителем этих сокровищ. Смотрите, чтобы они не попали в руки преподобного Бернара или вашей матери.
— Слово чести, госпожа, — промолвил мальчик, прижимая ладонь к груди. — Все ваши приказания будут исполнены в точности.
Симону всегда нравилось играть с Клер, но то, что она придумала сегодня, было просто потрясающе.
— Ну что ж, летите арбалетной стрелой, мой храбрый рыцарь, а потом возвращайтесь назад. Мне тут еще до вечера белье стирать. Расскажу вам историю о сэре Гавелоке и Зеленом рыцаре.
Оставшись одна, Клер стала спешно стягивать с себя платье. Выбрав в корзине ризу погрязнее, она натянула на себя бесформенный коричневый балахон с капюшоном, явно из гардероба настоятеля Бернара. «Вещь старая, он вряд ли ее хватится», — рассуждала про себя пленница. Скомкав свою прежнюю одежду, она засунула ее за пояс и, бросив легкие мягкие кожаные туфли в быстрый поток, без страха вступила в холодную воду.
Ее уже довольно долго несло течением. Почувствовав, что сейчас ее руки окончательно онемеют, Клер стала грести к противоположному берегу. Там она завалила замшелыми валунами предварительно засыпанное речным песком платье. Выбравшись на речной откос, она стала пробираться сквозь густые царапавшие лицо и раздиравшие рясу колючие заросли терновника.
Вскоре она оказалась на заливном лугу, середину которого пересекала хорошо протоптанная тропинка. Не задумываясь, она побежала по ней вперед.