Наследница шовинистов де Мармонтель 2

Егорова Яна

– Селестина! Этот праздник в твою честь! Лучшее шампанское и вино для тебя! Я велел принести несколько бутылок, закупоренных в год твоего рождения. Подумал, когда, если не сейчас?

Селестина де Мармонтель сегодня была совсем бледной – под глазами образовались иссиня-черные круги, глаза и щеки ввалились, волосы посерели и потеряли свой блеск. Но при этом при всем, рука ее, державшая бокал за ножку, пока он стоял на столе, а мой брат щедро наливал в него красное вино из бутылки, не дрогнула. Вино перелилось через края, на это брат зловеще рассмеялся.

– Пей! Пей же, Селестина!

Ты прожила прекрасную жизнь на этой земле!

Валентин вскочил со своего места, шумно отодвинув стул. Буквально вскинул вверх свой бокал с шампанским:

– Я хочу выпить за это! Ты подарила мне и моим сестрам жизнь. В целом, ты была достойной женщин семьи де Мармонтель. Ты предсказуемо влюбилась в ушлого де Даммартена, но все же осталась верна нам и выполнила свою миссию от и до.

Валентин манерно поклонился, одновременно прижав ладонь к своей груди:

– Желаю тебе за это легкой и быстрой смерти, дорогая мама!

Селестина отреагировала на его слова безмолвно поднеся свой наполненный до самых краев бокал с красным вином и выпив его залпом, без единой остановки. Валентин, сверкая задором в лавандовых глазах, тоже осушил свой бокал и опустился обратно на стул. Вернув золотую салфетку на колени. Озвучил пожелание:

– Приятного аппетита всем! Для нас сегодня готовит повар, удостоившийся высочайших мировых наград. Его стряпню Селестина очень любила. Уважаемый Гастон Лурье сегодня в замке де Мармонтель. Приятного аппетита, приятного!

Ему в ответ отозвались только врачи. И те довольно негромко пожелали в ответ приятного аппетита. Я могла добавить только, чтобы он подавился едой от этого знаменитого повара.

Я тоже осушила свой бокал. Приподнялась, взяла бутылку того самого вина и налила себе еще. Валентин на это лишь ухмыльнулся. Пусть смеется и наслаждается. Он и Эврард, который сейчас сидит с ним плечо к плечу. Два друга. Я не ела – выпила второй бокал до дна и сразу за ним снова наполнила его до краев. Валентин уже улыбался. Он даже заговорил со своей матерью, которая уже несколько минут сидела неподвижно, она так и не притронулась к еде от крутого повара.

– Селестина, хотел тебе сказать, что к церемонии все подготовлено. Мы выполним кремацию согласно всем традициям, а твой прах будет храниться в семейном склепе, рядом с остальными родственниками. Ты займешь почетное место среди них. Я уже заказал сообщение в местную газету и роскошные цветы из Прованса. Ты останешься довольна. Как видишь, я вырос заботливым сыном, не так ли, Селестина?

– Валентин, – вдруг голос подал доктор Годар. Толстяк вытер пухлые губы салфеткой, дожевал еду и открыл рот. – Валентин, я только приветствую людей, которые заранее подготавливаются к важным событиям. Но в этом случае, тебе не кажется, что ты немножко спешишь?

– Я? Спешу? Мне обещали, что Селестина не доживет до завтрашнего утра! На этот раз точно. Так что, я не спешу, мой дорогой Жерар. Я делаю все очень вовремя.

– Мы, медики, – возразил толстяк с другого конца стола, – тоже иногда можем ошибаться. Я смотрю на мадам – она неплохо выглядит для человека, которому на завтра пообещали отход в мир иной.

– То, как лично вы, Годар, можете ошибаться, мне

хорошо известно. Что нельзя сказать о профессионалах.

– Ошибаться могу не только я, месье де Мармонтель. Эта черта свойственна всем людям на земле. Без исключения, смею заметить.

– Согласен! Тут не поспоришь, эта черта может проявиться у любого, даже мы, де Мармонтели можем иногда допустить маленькие промахи. Например, можем ошибиться в тех людях, кого нанимаем. Речь не идет о доверии – мы не доверяем никому. Но, бывает, впустую тратим свои деньги…

Их перепалка продолжалась еще несколько минут. И она приковала к себе внимание присутствующих. Я была уверена в этом. Иначе…

Иначе они бы заметили, что желание моего брата уже получило свое удовлетворение. Вот уже с полминуты, как лавандовые, почти полностью ослепшие глаза Селестины де Мармонтель застыли, глядя перед собой. Ее рука замерла, сжимая мое колено под столом. А в этой руке уже не было пульса. Как и в ее теле. Она не дышала.

Перепалка продолжилась, поэтому ни гости, ни мой брат не заметили еще кое-чего. Они не заметили, как я вынула из сумки для лекарств, прикрепленной сбоку инвалидной коляски Селестины, пузырек. Как высыпала его содержимое себе на ладонь и как… улучив момент не опрокинула всю горсть пилюль в свой рот и щедро не запила их вином. Это был уже четвертый бокал вина – я сама не видела, что происходит вокруг. В ставшем одним сплошным пятном мире, увидела тень того, кто сидел рядом с моим братом. Это была большая тень – она внезапно вскочила со своего места и уже через мгновение мне в ноздри ударил знакомый мужской запах.

– Эврард, мой друг, что ты делаешь? – шутливо возмутился Валентин где-то вдалеке.

Он произнес это, когда я уже полностью упала на бок, когда де Даммартен резким движением снял с моего колена омертвевшую руку матери и подхватил на руки. Это уже становится его привычкой. Где-то рядом что-то упало. Краем сознания я поняла, что упала Селестина – лицом на стол, теперь, выпустив меня, она позволила себе окончательно расслабиться. Через несколько минут после смерти.

Еще немного… и я ее догоню.

Глава 6

Шесть дней. Шесть дней прошли где-то между небом и землей. Я просыпалась и засыпала. Были врачи в белых халатах, были какие-то трубки, уколы, уколы, уколы… И все это время рядом не было ни Валентина, ни его друга. Таблетки не подарили мне смерть, но на какое-то время избавили от этих двоих. Меня поставили на ноги к двадцать шестому декабря, ровно ко дню похорон Селестины. На которые повезли меня в траурном платье в ее инвалидной коляске. Я отказывалась вставать на ноги. Как и обещал мой брат, ее прах доставили в семейный склеп, который располагался на территории, прилегавшей к замку де Мармонтелей. Церемония прошла ранним утром, еще до завтрака, принятого в замке обязательным ежедневным ритуалом. На улице светило жаркое, совсем не зимнее солнце. Вокруг стояла тишина, ветер умолк. Французы празднуют рождество и даже работников, обычно трудящихся вокруг замка, не видно. На церемонии присутствует несколько незнакомых мне людей. Их совсем немного, по всей видимости, друзей у Селестины не было.