Наследница страсти

Джойс Бренда

Пораженная, Джил огляделась. Слева от нее располагалась группа больших кирпичных строений.

— Я угадаю. Конюшни?

Лорен кивнула.

— Теперь там, конечно, магазин и кафе для туристов.

— Ваша семья действительно приезжает сюда время от времени?

— Не очень часто. Хэл наведывался сюда и жил тут неделями. Он больше всех был привязан к Аксбридж-холлу. А потом Томас женился и проводил здесь с женой и детьми большую часть уик-эндов. Он использовал особняк как своего рода загородный дом.

— Далеко ли мы от Лондона?

— Меньше

десяти миль, — ответила Лорен. — В прошлом, когда это поместье было основной резиденцией нашей семьи, это было удобно.

— А когда это поместье было основной резиденцией вашей семьи? — спросила Джил, когда они поднимались по ступеням. Войдя под портик, женщины оказались на вымощенном сланцевой плиткой открытом внутреннем дворе. Главный вход в дом находился по меньшей мере в пятидесяти футах впереди.

— Давно. Во всяком случае, до моего рождения.

— А ваша семья жила здесь во времена Кейт?

Лорен бросила на нее удивленный взгляд.

— Это когда же?

— Около 1906 года.

— По-моему, моя семья до сих пор проводит здесь значительную часть своего времени. Дом в Лондоне, кажется, тоже был построен приблизительно в ту пору.

Они пересекли внутренний двор. На пороге дома появилась высокая кряжистая женщина с короткими седыми волосами стального оттенка, в черной водолазке и брюках. Казалось, она удивилась, увидев их.

— Миссис Шелдон-Уэлсли, как вы, моя дорогая?

— Люсинда, надеюсь, ничего, что мы без предварительного звонка?

— Конечно, это же ваш дом, моя дорогая. Я так сожалею о вашем брате. Просто непостижимо. Это был самый милый молодой человек, какого я знала.

Джил вздрогнула, на нее снова навалилась реальность. Но сейчас ей хотелось думать о Кейт, а не о Хэле.

— Спасибо, — пробормотала Лорен и быстро познакомила их. — Люсинда Бек — директор, и была им, еще когда я была маленькой девочкой. А это гостья из Америки, Джил Галлахер.

— Я считаю себя почти членом семьи Коллинзуортов, — любезно обратилась к Джил Люсинда и протянула ей руку. Если она и знала что-то об отношениях Джил и Хэла, то не подала виду. — Я здесь директор с восемьдесят первого года. Между прочим, я как раз разбирала очень интересные бумаги — письма вашего дедушки его камердинеру.

— Просто невероятный дом, — сказала Джил, когда они остановились в огромной пустой комнате.

Серо-голубой с белым потолок поддерживали колонны, лепное украшение в центре было точной копией мозаичного узора на полу под ним. Полы были из голубого и белого мрамора, выложенного разнообразными узорами. Стены делились на громадные панели в виде фризов с римским военным узором. В каждом конце помещения было по два алькова, каждый с камином. Рядом с многочисленными пилястрами стояли статуи, а в некоторых местах располагались панели-фризы с узорами в виде арабесок. Вдоль ближней и дальней стен комнаты стояли позолоченные скамьи и статуи на каменных постаментах.

— Это холл, — объяснила Люсинда. — Хотя в более ранние времена здесь устраивались развлечения.

Давали балы, в высшей степени роскошные. — Люсинда широко улыбнулась. — Существовала также традиция проводить здесь свадебные церемонии. К сожалению, она умерла вместе с восьмым графом. — Она улыбнулась Лорен. — Ваш прадедушка был последним Коллинзуортом, сочетавшимся браком в этой комнате. Как жаль!

Джил смотрела на оживленное лицо Люсинды, когда Лорен спросила:

— Не могли бы вы провести краткую экскурсию по дому? Джил интересуется его историей.

— С удовольствием, — просияла Люсинда. — Для меня нет большего наслаждения.

Пока они шли по холлу, Люсинда указывала на какие-то детали, но возбужденная Джил едва понимала, что та говорит.

Энн Бенсонхерст, последняя графиня Коллинзуорт, конечно же, приезжала сюда после своего дебюта в свете, потому что со временем она обручилась с Эдвардом Шелдоном, наследником Коллинзуортов. Энн, вне всякого сомнения, была здесь частой гостьей. Привозила ли она с собой свою подругу, Кейт Галлахер? Джил представила себе двух девушек в этой роскошной комнате, в окружении других гостей. Может, Кейт навещала подругу и после замужества Энн. Может, даже оставалась переночевать.

Они вошли в другую комнату, которую Люсинда назвала «обеденной», тоже большую, но раза в три меньше холла. На полу лежал розоватый ковер с узором из золотых и зеленых ромбов, стены были выкрашены в более светлый оттенок розового и отделаны бледно-зеленым, потолки тоже были бледно-зеленые и украшенные еще более красивыми фризами. На стенах висели картины, среди них много портретов.

У Джил закружилась голова. Люсинда сообщила о том, что в этой комнате члены семьи обычно завтракали.

— Это портреты членов семьи? — спросила Джил, едва шевеля губами.

— Нет-нет. Здесь висят портреты членов королевской фамилии — это Вильгельм и Мария, а это Георг IV. И более ранних графов. В таких домах было принято вешать портреты венценосных особ, чтобы придать собственной семье больше величия и благородства.

Джил была разочарована. Среди женских портретов она надеялась увидеть Энн. Наконец Джил посмотрела на Люсинду.

— Дорогая, вы что-то ищете? Хотите увидеть что-то конкретно?

Джил облизнула губы.

— Я надеялась найти портрет Энн, возможно, вместе с Эдвардом. А может, с ее американской подругой Кейт Галлахер.

Люсинда пристально посмотрела на нее.

— Идемте со мной в галерею. — Она быстро направилась вперед.

Они прошли через две роскошно убранные комнаты и оказались в широкой и очень длинной галерее. Французские окна вдоль одной из стен выходили на террасу, за которой раскинулся живописный сад. С потолка свисали огромные хрустальные люстры, по периметру комнаты стояли стулья с сиденьями, обитыми синим бархатом, а на стенах висели десятки картин. Люсинда, не останавливаясь, прошла по ковру мимо нескольких каминов с мраморными каминными полками. И наконец остановилась перед большой картиной.