Наследница. Страж моего сердца
Шрифт:
– Ну, наверное.
– Поехали в участок. Я хочу встретиться с Лордом. Умоляю, поедем.
– Слушай, а может, смотритель был прав и нужно в полицию заявить, что Димка исчез?
– Он правда исчез.
– А ты не видела, куда пропал-то?
– На месте стоял и исчез.
– Ну да… Мийка, люди не могут растворяться в воздухе.
– Из Рэдинии могут?
– Рэдиния? Название какое-то знакомое. Где же я могла его видеть? Так куда едем? Домой тебя или в участок?
– В участок.
– Сейчас припаркуемся и
– Не нужно, пожалуйста. Сперва я поговорю с Лордом.
– Хорошо, не буду.
Мы остановились и Патриция взяла телефон в руку.
– Послушай, — я быстро сообразила и взяла телефон Дмитрия, - ему кто-то звонил, перед тем, как он со мной попрощался. Он не ответил на звонок, сказал, что это неважно. Посмотри!
– Так он с тобой попрощался?
– Да, и исчез.
– Мийка, так может его обида или ревность съела, а? Он тебя не простил?
– Нет, мы признались в любви друг другу.
– Я все меньше и меньше вас понимаю. Сейчас посмотрим, кого Дима отключил. Мийка, ему Эд звонил!
– Эдуард?
– Ну да, это его номер, я наизусть помню. Очень странно.
– Очень…
– О, вот и Густаво звонит. Да? Привет! А чего не получится? Много работы… Слушай, ты можешь Мийку к Лорду привести? Как выпустили? Недавно… Поняла тебя. Ну извини, что так вышло. Пока. Я-то тут при чем? Как комиссаром хотел стать, так все можно было подстроить, а как не получилось, так ищет виноватых. Я возмущена. Но Лорда твоего отпустили со скандалом.
– Почему?
– Потому что ему предъявили какие-то «нелепые документы».
– Вот ведь не везет…
– Слушай, раз свидание отменяется. Что и неплохо совсем для меня, — подмигнула, - поехали домой и ты мне все расскажешь. Только правду, хорошо? Мы же подружки, правда, ведь?
– Правда.
Когда мы приехали и открыли дверь, нас уже ждал Пиппо с поводком в зубах: он лаял, вилял хвостиком и всячески показывал, что ему нужно на прогулку. Как только вышли за двери дома, история повторилась — он тянул нас за собой вниз по улице, а потом сел возле большого дома с синими рисунками на заборе:
– Что будем делать? — я вопросительно посмотрела на Пати и начала грызть ногти, но они оказались жесткие, невкусные и я бросила это дело.
– Я об этом и говорила, — Пати указала на руку, - привычка сама по себе исчезнет. Вот сказала слово «исчезнет» и сразу не по себе стало. Где же все-таки Димка?
– Несколько дней назад он сказал, что исчезнет только тогда, когда я подпишу договор с Лордом. Но я этого не делала.
– Зато ты меня еще больше запутала. Тихо, тихо, тихо! — жестом показала, чтобы я подошла к ней, ближе к забору.
– Я ничего не слышу, — мы перешли на шепот.
– Теперь и я не слышу.
– А, что было?
– Что-то странное. Вот, вот, вот…
Я прислушалась и поняла, что там плачет ребенок. Не успела опомниться, как
– Ты что делаешь?
– Мийка, нужно подойти ближе. Слышишь? Это же ребенок плачет. Останься здесь, я посмотрю.
– Ну уж, нет! Я с тобой! А Пиппо?
– Давай его сюда.
Пати уже стояла по ту сторону забора. Я встала на цыпочки и отдала песика. Мордочка у него была довольная — значит, все верно делаем. Потом подпрыгнула и забралась наверх забора — обожаю приключения и ночные вылазки. Пати держала Пиппо под мышкой и мы начали пробираться к окнам.
– Хорошо, если тут нет других собак кроме нашего.
– Вроде бы нет.
Мы подошли к окну, но через него ничего не было видно: в доме не горел свет.
– Жаль, нет фонарика, — Пати приложила руку ко лбу и пыталась-таки всмотреться в окно.
Я взглянула на свои ладони — ничего не увидела, но чувствовала в них тепло. Дома так было, но я не связывала это с чем-то определенным. Мы стояли и смотрели друг на друга, в надежде, что кому-то придет идея, как заглянуть в дом. Потом вновь послышался детский плач.
– Точно так же плакала моя девочка, когда плохо спала. Если бы это было возможным, я бы решила, что это дочка. Громко же плачет, чего мамаша не встает успокоить?
Мы втроем, вместе с Пиппо, прислонились к окну. Свет не зажигается, а ребенок продолжает плакать. Ждать долго не пришлось: совсем скоро к нам сзади кто-то подошел, вежливо кашлянул и задал вопрос:
– Дамы, могу вам чем-то помочь?
Мы подскочили на месте, Пиппо вывалился с рук Патриции. Оглянулись: перед нами стоял мужчина в темно-синей пижаме. У него были черные, как смоль волосы и гладко выбритое лицо. Хотя черт лица я не смогла хорошо разобрать, было достаточно темно.
– Синьор, — Пати завела разговор, - мы гуляли с песиком, — подняла Пиппо и поднесла к его лицу, - услышали плач ребенка и…
– Перелезли через забор и всматриваетесь в окна?
– Ну, примерно, так и было да.
Пати улыбнулась, а я не могла понять, почему у меня чуть ли не горят ладони.
– Мне вызвать полицию или это у вас одиночное нашествие?
– Одиночное, — Пати улыбнулась и припрятала Пиппо под мышку, - честное слово, больше так не будем.
– Ну, хорошо. А вы синьорита, чего молчите? — уставился на меня, как удав.
– Согласна с подругой, — мы переглянулись. Я чувствовала себя, как на допросе, а он изучал нас пытливым взглядом.
– Ладно, ступайте.
И рукой нам указал на забор, откуда мы перелезли.
– Лучше через ворота, — Пати стала пробираться вдоль стены дома в сторону ворот, я следовала за ней. Пиппо начал рычать, но Пати закрыла ему мордочку рукой.
– Прощайте, синьор, — она растягивала каждое слово, давая понять, что ей не нравится такое обращение.
Он демонстративно помахал рукой, и как только мы вышли за ворота — громко их захлопнул.