Наследница
Шрифт:
– А ну, быстро рассказывай, урод!
Тотчас его глаза округлились, на лбу выступила испарина, рожа побледнела.
– Антихрист! Отпусти! – заорал он как сумасшедший.
– Нет, пока не расскажешь что произошло, буду держать. И держать до тех пор, пока не обделаешься!
Но придурок настолько перепугался,
– Да он сейчас коньки отбросит, – стоя у меня за спиной, заключил Гел. – Ты чем его так напугала?
– Рожей своей красивой, – злобно ответила я.
– Рокс, отпусти ты его, пусть валит. Сами разберемся. Он же сказал, документы в машине.
Пришлось отпустить пацана. Он так и стоял, пока мы вытаскивали Димаса из машины, несли в дом. И только когда Гелик еще раз вышел и хлопнул его по плечу – тот очухался. Бедолага помчался к авто будто ужаленный и спустя минуту с диким ревом движка укатил прочь.
А мы усадили Димона на диван, укрыли стареньким одеялом, после чего взяли этот злосчастный пакет и пошли на кухню.
– Ну, посмотрим… Что мы имеем, – тихим голосом произнес Гелик.
Как выяснилось, в конце первого месяца учений в предпоследний день один из дембелей принес на поле настоящую гранату, типа проучить духов. А когда дембель отвлекся, один из новобранцев возьми и выдерни чеку ради прикола, не знал, что та настоящая. Гранату бросил в своих сослуживцев. Один солдат погиб, второй впал в кому, а Димасу оторвало ногу и контузило, что он теперь никого не узнает, да и себя не осознает по ходу. Вот так глупо и так ужасно.
Следующие два месяца он провел в госпитале. Ногу отняли по бедро, залатали, подлечили и сплавили восвояси.
Нет, нет правды в этом мире, нет справедливости и вообще ничего хорошего нет. Мне все казалось, что выйду из детдома и вот оно – счастье. А
– Слушай, тут целый список лекарств каких-то, – Гелик протянул мне лист бумаги.
Я пробежалась глазами по списку и насчитала пятнадцать позиций, по названиям сразу стало понятно – пилюли не из дешевых.
– Такие только в городе искать. А даже если и найдем, на какие шиши купим? У меня есть заначка, но ее хватит максимум на пачку активированного угля с анальгином.
– И я пустой.
– Ты-то понятно, почему.
– Ой, вот не начинай. Ок? – скривился Гелик, ему и самому сейчас противно стало, и стыдно. – Я заработаю. И комнату в общаге буду сдавать.
Мы вроде старались не унывать, однако каждый внутри ощущал пустоту. Нам просто не верилось во все случившееся. Я смотрела на Димона и никак не могла принять его, мне казалось, что это не он.
К вечеру, как бы ужасно ни звучало, я с радостью вернулась в казармы. Дом Димаса в одно мгновение из оплота превратился в нечто мрачное и тоскливое, куда больше не хотелось возвращаться, но я понимала, что буду туда возвращаться каждый день, буду делать все, что в моих силах, чтобы вернуть прежнего Димона.
У входа в детдом меня поджидали двое из ларца. Ангел стоял с опущенными плечами и видом страдающего щенка, которого оторвали от материнской сиськи, ну а Абигор как всегда являл собой абсолютное спокойствие и пофигизм.
– Сочувствую, – стоило подойти, тут же прощебетал Гадриэль.
– Угу, – кивнула я. – Деньги есть?
– Что? – уставился он на меня круглыми глазами.
– Налик при тебе есть?
Ангел сразу принялся шарить по карманам и нашарил около пяти косарей.
– Вот, – протянул он.
Конец ознакомительного фрагмента.