Наследница
Шрифт:
Мать постоянно была чем-то раздражена и срывала все зло на дочери, которая была виновата всегда и во всем. С отцом, после его отъезда в Брест, женщина виделась всего несколько раз в жизни. Один раз они случайно встретились в Санкт-Петербурге. Алена хотела посмотреть город, побывать в музеях и парках. Отец приехал со своими студентами – будущими архитекторами на практику. Несколько дней они гуляли по Санкт-Петербургу, ходили по музеям и театрам. Тогда же отец познакомил Алену с родственниками – своей сестрой и ее детьми. После этой встречи она несколько раз по собственной инициативе приезжала в Брест. Последний
Иногда женщине казалось, что, несмотря на многолетнюю разлуку, она знает своего папу даже слишком хорошо. Все родственники в один голос утверждали, что женщина просто копия своего отца. Это говорилось почему-то всегда с оттенком осуждения. Алена воспринималась как некое экзотичное растение, неожиданно взросшее на огороде среди картошки и капусты. Как же – дочка художника! И не то, что бы родственники не любили Алену, просто она была какая-то другая, непохожая на них, словно чужая. Она и сама не могла не видеть сходства с отцом. Похоже было все – фигура, лицо, взгляд. Более того, утонченная и впечатлительная Алена унаследовала и художественные способности.
Александр Васильевич Черных, кроме преподавания в институте, был весьма успешным художником, о чем свидетельствовали многочисленные выставки и статьи в специализированных журналах. Работы его продавались тоже весьма неплохо. В пограничном Бресте бывали покупатели из Польши, Германии, они с удовольствием приобретали его картины в художественном салоне. Особенно удавались отцу Алены работы акварелью.
Родители Алены познакомились на вечеринке в честь какого-то советского праздника. Мать приняла ухаживания мужчины почти на двадцать лет старше себя, с которым у нее было очень мало общего. Внятно объяснить, почему вышла замуж без любви она потом так и не смогла, ведь никто ее силой не заставлял. Несколько лет промучившись вместе и устав от взаимных претензий, семейная пара рассталась.
Избалованная и капризная мать Алены, младшая в семье, требовала от мужа черезмерно много внимания, любви и заботы, похожей на отцовскую. Художник Черных, поздно женившийся и привыкший думать только о себе, искренне считал, что заботиться о нем и его быте должна теперь жена. К тому же эта его дурацкая честность… На вопрос молодой жены, жаждущей хоть какой-то романтики, любит ли он ее, он искренне ответил: «Я не знаю, что такое любовь». А ведь мог бы сказать какие-то красивые слова, которые так нравятся женщинам.
Маленькая Алена, в шесть лет оставшаяся без отца, быстро его забыла, и благополучно воспитывалась любящими дедушкой и бабушкой. Александр Черных, переехавший жить и работать в Брест, не проявлял желания видеться с дочкой, хотя письма ей писал регулярно. Маленькая девочка тоже по мере сил отвечала, писала про свои детские радости и печали. Уже став взрослой, всего несколько раз она встречалась с отцом. Тем не менее Алена всегда ощущала какую-то странную мистическую связь с ним. Вот и последнее время женщину одолевало смутное беспокойство. Хотя это как раз и понятно – отцу было уже за восемьдесят, а он жил один и так далеко от всех родственников. Единственное, что радовало – это то, что он продолжал преподавать рисунок
Через некоторое время бледная, с печальными глазами Алена появилась в приемной ректора. В одной руке она держала небольшую дорожную сумку, другой нервно теребила носовой платок. Ее направили в деканат архитектурного факультета.
– Вы мне давали телеграмму, что мой отец, Черных Александр Васильевич, умер, – сказала Алена, и слезы тут же градом покатились по ее щекам.
Декан явно обрадовался ее появлению. Он выглядел мягким и интеллигентным человеком. Очки в золотой оправе, теплый вязанный жилет, галстук тоже присутствовал. Всплеснув пухлыми ручками и сомкнув их на животике, он, умиленно глядя на Алену, сказал:
– Ой, Вы приехали! А мы уж думали, если честно, что никто не приедет. Я Вам выражаю самые глубокие соболезнования! От себя лично и от всего руководства института.
– А от чего он умер? – задала Алена вопрос, который мучил ее больше всего. Еще бы узнать, где тело.
– Сердечный приступ случился. Прихватило прямо ночью у него дома, в квартире. Мы еще переживали, что Александр Васильевич не пришел на консультацию. Секретарь ему все время звонила, а он трубку не брал. Потом, через три дня, по просьбе соседей вскрыли квартиру. Он там лежал на полу в коридоре, об порожек головой ударился. Экспертизу проводили, вскрытие делали. Вот у меня есть заключение.
Декан полез в сейф и нервно зашуршал бумагами.
– Зачем экспертизу-то? – удивилась Алена. – Ведь он же дома умер, да и было ему больше 80 лет.
– Не знаю, так положено, – пожал плечами декан. – Завтра похороны. Сейчас я Вас введу в курс дела. Как же хорошо, что Вы приехали! – Он вытащил из сейфа какие-то бумаги.
– Похороны оплачивает военкомат, как участнику войны. Уже все необходимое приобрели. Вам требуется купить для него одежду, цветы и заказать поминки. У Вас деньги-то есть?
Алена замялась немного.
– Да, – сказала она, – заняли денег. – Все произошло так неожиданно.
С деньгами, честно сказать, пришлось изрядно побегать. Телеграмму принесли утром, а вылетать нужно было немедленно. Мать, на которую Алена рассчитывала в первую очередь, сказала, что у нее денег нет и призывала дочь не ехать на похороны, чем немало ее удивила.
– Но мама, ты же понимаешь, что это просто не по-человечески, у него же нет в Бресте никаких родственников.
Деньги в итоге удалось занять мужу Алены. Он же, под неодобрительные взгляды тещи, поехал провожать жену в аэропорт. Алена обещала звонить и держать его в курсе дел.
– Я Вам дам машину от института, – сказал декан, – Полинка, секретарша наша, Вам поможет. Вы поедите по магазинам, купите все, что необходимо. Вот, кстати, ключи от его квартиры – мне следователь отдал, который проверку по этому делу проводил. А Вы не знаете, случайно, приватизирована ли его квартира и кому она достанется? Написал ли он завещание ?
– Нет, – честно сказала Алена, – не знаю. Он мне писал, что приватизировал квартиру. Но это было очень давно.
– Вот и славно, а то квартира отошла бы государству.