Наследница
Шрифт:
— Это ее вина! — Низа заломила руки, и все ее маленькое фейское тельце застыло и словно нацелилось всей своей ненавистью в Ясмин. — Ее удивительные способности в ядоварении известны всей Варде, и кто знает, что она заставила выпить мастера Тихой волны?
Толпа заволновалась, и Ясмин поспешно отреагировала:
— Я вообще не была в лаборатории после последнего возвращения из Чернотайи.
— Я пока живой, — поддержал ее Абаль.
Они переглянулись, как попугайчики-неразлучники, и Ясмин окатило ещё не забытым ночным жаром. У Абаля порозовели скулы, и он с трудом отвернулся.
— Сие правда всем известная, — мастер Дея
Абаль открыл было рот, но Ясмин несильно ткнула его в живот. Мол, замолчи.
— Я варила приворотное один раз, — она уставилась на мастера Дею. — В качестве дипломной работы по вашему же предмету, и опробовала его на белке.
В толпе послышались смешки. Многие помнили развеселый опыт, когда влюблённая белка ходила за Ясмин хвостом и все время кусалась. То ли дозировку напутали, то ли приворотное оказалось забористым.
— И то верно, — крикнул кто-то из толпы. — Приворотное у неё только дурак возьмёт.
— И действует оно всего две недели, — поддержал второй. — А мастера-то месяц, как не видели. И было бы — выветрилось.
— Я оправдан, — одними губами шепнул Абаль. — Я не пил.
Ясмин невольно усмехнулась.
Потом ее обвиняли, что она опаивала мастера Файона, и тот художественно молчал, хотя она ему и воды не наливала за все время их общения. Ко всеобщему удивлению, на ее защиту стал Примул, объявив их брак с Абалем законным.
— Принимаю тебя, как дочь и отдаю сердце сына, — он возложил руку ей на голову, И Ясмин невольно склонилась.
Возможно это была клятва, потому что тело окатило мелкой дрожью, и тут же схлынуло. А когда выпрямилась, поняла, что все это время Примул смотрел на Файона.
— Нет, — сказал Файон. — Я вызываю на бой мастера Тихой волны и заберу силой своё по праву первого.
Он сказал это негромко, но его услышали. Тишина настала резко, словно кто-то выключил звук, только на балконе ещё переговаривались. Наверное, наверху слышимость было похуже.
Ясмин почти физически ощутила на себе сотни липких взглядов. Право первого обозначало, что она уже принадлежала другому мужчине — тому, который только что заявил это право. Медленно огляделась. Вчера она победила мастера Эгира, и ее едва на руках не качали, а сейчас готовы распять. Вчерашние идолы — топливо революций.
Вот чего хочет Файон. Именно этого. Победа в бою не даст ему Ясмин, но он пройдёт вихрем через Астрель с глазами, горящими свящённым гневом. С сердцем, пробитым стрелой измены. И если в бою погибнет Абаль, его простят и не раздумывая преподнесут венец следующего Примула. Но вот Абалю смерти Файона могут и не простить. Слишком многих он зацепил. Вчерашние влюблённые девочки выросли в юных дочерей сильных тотемов, юнцы, проигравшие ему на экзамене давно шагнули в мастера.
Абаль нахмурился. Понимал, в какую ловушку завёл их любимый дядюшка.
— Это невозможно, — говорить было страшно, но Ясмин привычно давила в себе этот страх. Роняла слова в звенящую тишину, как гальку в воду. — Вчера, приняв долг главы Бересклета, я связала свою судьбу с мастером Тихой волны.
Она подняла вверх руку, и дорогой шёлк стек до локтя, обнажая вязь главы тотема и филигранную розу, намертво спеленутую бересклетом.
Она мельком бросила взгляд вбок, на Файона. Тот молчал. Драматичная маска добродетели
Абаль встал рядом с Ясмин, перетягивая внимание на себя, и также поднял руку, обнажая запястье с парной венчальной татуировкой. Толпа заволновалась, текуче сдвинулась цветными стенами, сжала их в узкое кольцо, чтобы рассмотреть парную вязь подробнее. Подивиться новой главе Бересклета, которая поколение спустя вознеслась снова.
Вязью восхищались, филигранной розе делали комплименты, заверяли в преданности Абаля и опасливо изучали Ясмин. Вчерашнюю бесправную девочку, которая нагнула систему. И ведь выгорело, надо же.
Ясмин высокомерно улыбалась и читала в лицах — никто и никогда не упрекнёт ее отныне. Никто и никогда не вспомнит мастера Файона в ее присутствии. Мастер Файон стал прошлым в ту секунду, как вышел из круга, но уже никогда Ясмин не узнает, почему он вышел.
— Примите поздравления в столь светлый день! — заверили Ясмин две одинаковые девчонки, пока их отец мялся около Абаля, выражая преданность Примулу и ему лично.
Ясмин благосклонно кивнула. Оглядела напиравшую толпу и вдруг поймала растерянные напряженные взгляды юных ростков Бересклета, которых огибало взволнованное человеческое море. Она взмахнула рукой, подзывая их.
И мастер Файон стал прошлом и для неё.
* * *
В совете все прошло на удивление чинно.
Мастер Дея оказалась единственным человеком, который повёл против неё войну. Хотя Абаль, просто занявший место за ее плечом, шепотом язвил и насмешничал. Ну какая война, Яс, бесплодная схватка сойки с ястребом. Попытка ненависти.
И верно, ветер так переменится, что сторонников у Ясмин стало вдвое больше, чем у мастера Деи. Ясмин попыталась представить себя ястребом, который гоняет невинную сойку с лицом мастера Деи, но воображение корчилось в муках.
— Падшим женщинам не место во власти, — наконец, тяжело сказала та, поднимаясь с кресла, которое в совете всегда стояло чуть в стороне и считалось ее личным. Она была похожа на ястреба больше Ясмин. Орлиный нос, стянутые в заострённый пучок волосы, лицо постаревшей Покахонтас и учительская спесь. Она напоминала ей старую математичку из школьных лет. Той было семьдесят пять и ее держали из уважения к… Ну, к чему-то. Просроченному опыту, который выражался в размахивание указкой над головами учеников и криках. Учеников она называла олухами, а Ясмин — особо одаренной. Четверку в аттестат математичка ставила ей со слезами на глазах. На этапе экзаменов старую каргу хватил гипертонический криз, а ее молоденькая замена по наивности вкатила Ясмин законный четвертак. На выпускном Ясмин не стала сдерживаться и подарила стерве букет желтых гвоздик, и судя по взгляду, математичка немного понимала в языке цветов. Хорошо придушить не могла.