Наследник Барбароссы
Шрифт:
Сабля в одно мгновение вылетела из ножен и ближайший из противников еще падал на землю, зажимая рассеченное горло, из которого хлестала кровь, а Иван уже сделал новый выпад, достав второго. Все произошло настолько быстро, что группа, находившаяся сзади, растерялась. Но замешательство длилось недолго, и спустя несколько мгновений они бросились вперед. Иван отбил клинком брошенный в него нож, и отскочил к стене, не упуская из виду седобородого, оставшегося на месте, и наблюдающего за происходящим с нескрываемым изумлением. Пятеро противников рассредоточились и попытались напасть одновременно, но это стоило жизни одному из них. Иван не церемонился. Он прекрасно понимал, что это обычное "мясо", которое знает немного. Нужно обязательно взять седобородого. Где же черт Давута с его янычарами носит?!
Но тут раздался топот ног и из-за угла вылетел
Впрочем, это не создало особых трудностей. Команда разведчиков Давута была хорошо подготовлена для подобных дел — двое тут же сцепили руки и помогли третьему перебраться через забор, который открыл дверь и впустил остальных. Но увы, седобородого уже и след простыл. Двор оказался сквозным и выходил на соседнюю улицу, куда тоже был выход, а в доме, что стоял во дворе, никого не было. Очевидно, это была одна из баз седобородого, и те, кто здесь находился, ушли вместе с ним. Иван внимательно осмотрел дом, но не нашел там ничего подозрительного. С виду — жилище мелкого ремесленника, не привлекающее внимания. Но вот для каких целей оно использовалось, неизвестно. Во всяком случае, ничего ценного здесь не нашли. Обычное барахло. Пора было возвращаться. А то, неровен час, седобородый с подмогой вернется. Иван и Давут переглянулись.
— Давут, для меня дальнейшая гулянка отменяется. Я им был нужен живым, убивать меня не собирались. Но я понятие не имею, кто это, и что им от меня надо.
— Я тоже не понимаю… Уходим. Только сейчас кое-что проясним…
Янычары быстро "разговорили" обоих пленных, что было весьма нетрудно, так как те буквально тряслись от страха. Налетчики рассказали много интересного, но увы, они знали не главного — зачем все это затеяно. Однако, удалось выяснить личность виновника данного безобразия. Седобородый — уважаемый человек, Камил Аль-Хайсам, богатый купец из Алжира. Прибыл по делам в Беджайю. Они сами — его слуги, которым велели помочь погибшим охранникам. Для чего это было нужно, объяснять не стали. Удалось также выяснить, где остановился купец. Больше пленные ничего не знали. Давут тут же отправил посыльного к начальству для скорейшей доставки важной информации, а остальным янычарам велел прихватить пленных для более обстоятельного допроса и отправляться обратно. Больше из создавшейся ситуации ничего выжать было нельзя. Тот, который мог пролить свет на эту загадочную историю, сумел ускользнуть. И скорее всего, больше не появится в том месте, где остановился по прибытию в Беджайю. Во всяком случае, Иван поступил бы именно так.
Давут отправился на флагман с докладом о случившемся, а Иван, вернувшись на "Аль Ясат", еще раз проанализировал недавние события. Поскольку никто в этой глуши не мог раньше слышать о пятнадцатилетнем казаке Иване Платове, или об османском моряке Хасане, а тем более знать, как он выглядит, то вывод напрашивался один — Камил Аль-Хайсам принял его за кого-то другого. Но на основании чего принял? Либо из-за очень сильного внешнего сходства, что маловероятно, либо из-за наличия у Ивана какой-то хорошо знакомой Камилу вещи. Но какой? Одежда — хоть и дорогая, но самая обычная, ничего уникального в ней нет. В такой многие состоятельные османы ходят. Тем более, куплена еще в Керчи, а не здесь. Никаких украшений и драгоценностей на нем не было. Остается… сабля…
Иван вынул трофей из ножен и внимательно его осмотрел. Какую же тайну скрывает древний клинок? Кому он принадлежал раньше? Причем если учесть, что это настоящее оружие воина, а не статусная парадная "висюлька"? Туповатому громиле Айхану клинок достался от его дяди — всеми уважаемого истанбульского купца Мустафы. Но вот как и когда сабля попала к Мустафе, неизвестно. И сейчас это не узнаешь, поскольку Мустафа очень далеко — в Истанбуле…
Самый тщательный осмотр сабли ничего не дал. На ней не было никаких необычных меток, надписей, или чего-то подобного. Рукоять была сплошной и не содержала тайника внутри. Клеймо мастера тоже ни о чем не говорило.
День клонился к вечеру. Давут еще так и не вернулся, видно что-то задержало его на флагмане. Выйдя на палубу, Иван дал распоряжение вахтенным ночью бдить в оба. Хоть он и не думал, что люди Камила решатся на ночное нападение, даже если узнают о его местонахождении, но осторожность не помешает. Тут не один Камил скрипит зубами от злости и призывает на их головы все кары Аллаха. Появление сильной османской эскадры нарушило хорошо налаженный пиратский промысел в Беджайе, и это очень многим не понравилось. Не то, чтобы адмирал Кемаль-паша был категорически против данного вида деятельности, как раз наоборот. Но вот то, что выливалось это в конечном итоге в полное игнорирование воли повелителя правоверных, демонстративное невыполнение его приказов и отказ платить подати, такое было достойно самого строгого порицания. Вплоть до лишения головы в назидание остальным. До открытого сопротивления не дошло, все же силы были слишком неравные. Но вот пакостить из-за угла по мере возможности здешние "правители" вполне могут, поэтому расслабляться не стоит. Оглядев еще раз город и стоящие корабли на рейде, Иван призадумался. Хоть вокруг и было все спокойно, но чувство близкой опасности не отпускало. Уж слишком опасный гадюшник они потревожили. Поэтому местные беи пойдут на все, только бы избавиться от неожиданной неприятности. Но пока все тихо. Только надолго ли…
Проснулся Иван среди ночи от грохота выстрелов. Спать лег не раздеваясь, поскольку ожидал нечто подобное, поэтому быстро схватил бинокль и выбежал на палубу. В первое время не разобрался, кто и куда стреляет. Но вот в ночи вспыхнуло яркое пламя, осветив рейд. С места якорной стоянки "Аль Ясат" было трудно что-либо разобрать, поскольку обзор загораживали другие корабли. Орудийная канонада не прекращалась, однако огонь вели только те, кто стоял ближе к выходу из бухты. Стоявшие в глубине рейда опасались стрелять, чтобы не попасть в своих. Вся команда "Аль Ясат" уже была на палубе, и внимательно вглядывалась в ночную тьму, строя различные предположения.
— И кого это шайтан принес? Неужели, опять тринидадцы с испанцами?
— Вряд ли. Какой им смысл ночью нападать, когда ничего толком не видно? Они и ясным днем могли бы всю эскадру в щепки разнести, никто бы не ушел.
— Но ведь на Алжир ночью напали!
— Не ночью, а как раз перед рассветом. И стреляли только по крепости, а не по кораблям. А здесь… Отсюда плохо видно, но сдается мне, что стреляют только наши. Со стороны моря никто не стреляет.
— Так по кому же они стреляют?! И что это там горит?!
— А шайтан его знает…
Иван пытался рассмотреть что-нибудь в бинокль, слушал оживленную дискуссию, но пока что не вмешивался. На этот счет у него были свои соображения. Похоже, что это проделки местных, недовольных нарушением статус-кво, и поддержанных неизвестными покровителями, Поскольку крупных сил, способных справиться с мощной османской эскадрой в артиллерийском бою, у здешних "флотоводцев" нет, то им приходится искать способы ослабить противника внезапными нападениями вроде этого. Внимательно оглядев рейд, Иван высказал предположение.