Наследник чародея
Шрифт:
— Еще бы мне не помнить моего друга Саксаса, — ответил герцог с чувством. — Он подарил мне эту венеризу, и духи у него были превосходные. Жаль, что его нет среди нас! Непревзойденный сослужил бы нам службу в такой момент. Будь в мире хоть какая-то справедливость, Саксас возглавил бы орден Избранных, ибо по-дружески относился к своему герцогу. Не то что этот беспардонный выскочка Джинзин Фарни. И все-таки даже Фарни предпочтительнее своего предшественника… — Герцог оборвал фразу, и его заметно передернуло. Ему не хотелось не только произносить имя, но даже думать о своем великом и давно покойном враге Террзе Фал-Грижни. — Впрочем, давайте-ка лучше испробуем ваш экстракт. Я вынужден нести бремя, тяжелее которого
— Фальшивое успокоение для пробуждения фальшивой отваги.
Кельдама Нуксия повернулась к герцогу спиной, остальные попытались не обращать на нее внимания.
— Я польщен, ваша милость. — Рука Бескота нырнула в карман и извлекла оттуда металлическую коробочку и крохотную ложечку, которые он протянул герцогу, с нетерпением ожидавшему чудесное снадобье. — Употреблять следует понемногу.
Повон нетерпеливо отбросил крышку коробочки, наполненной зеленоватой с отливом желеобразной массой. Он запустил туда ложечку, вынул ее, наполненную с горкой, и проглотил содержимое.
— Странный привкус, но приятный. Он снова зачерпнул и проглотил.
— Одной порции должно быть достаточно, — предостерег Бескот, но было непонятно, услышал ли его герцог.
— А что случилось с Саксасом Глесс-Валледжем? — полюбопытствовал Снивер Дил-Шоннет. — Он умер?
— Да он уже лет семнадцать безумен, как мартовский кот. Его приковали к стене в сыром ледяном подземелье замка Валледжей. Подо рвом. Думаю, родственники лелеют надежду, что он простудится и умрет, но его могучий организм противится их усилиям. Бедняга! Такая вот трагедия. — Герцог рассеянно поморщился. — Ничего пока не почувствовал. Когда она подействует? Мне некогда ждать. — И он принял еще порцию амброзии Сни.
— А почему он свихнулся?
Повон передернул плечами.
— Кто его знает? Во всяком случае, сейчас не время это обсуждать. Наши жизни в опасности. Смотрите.
Он сделал знак дрожащей рукой.
Малая флотилия сендилл оторвалась от основного флота и направилась к «Великолепной». Простолюдины, сидевшие в лодках, производили впечатление людей вполне благонравных. Это слегка успокаивало. Они убрали от лиц маски. Один из них размахивал голубым флагом.
— Что это они тряпками на нас машут? — спросил Бескот Кор-Малифон.
— Они надеются на переговоры, — объяснил Снивер.
— Разве правитель может вести переговоры со скотами? — спросила Нуксия. — У нас в Гард-Ламмисе так не делают.
— У нас в Ланти-Юме тоже, кельдама.
События могли принять совершенно иной оборот, не прими герцог так много снадобья. Выражение лица Повона менялось, по мере того как чудодейственный экстракт оказывал действие. Зрачки у него расширились, в глазах загорелся огонь. Повернувшись к штурвальному, он с несвойственной ему решимостью отдал команду использовать всю мощь, которой снабдил венеризу ее создатель Саксас Глесс-Валледж.
— В Лурейс, полным ходом, напролом! — гаркнул герцог.
Его спутники удивленно переглянулись.
— Но горожане, ваша милость…
— Напролом! Полный вперед! Полный вперед!
Штурвальный лишь пожал плечами — он не смел ослушаться герцога. «Великолепная» дернулась и слегка приподнялась над водой. Рванувшись вперед с невероятной скоростью, легко подпрыгивая на воде, она вихрем полетела на мелкие суденышки и плоты, которые преграждали ей путь. Помедлив не более минуты, большинство из них предпочло убраться с дороги. Делегаты в сендилле рьяно заработали веслами, и «Великолепная» проскочила на волосок от них. Вопли возмущения и проклятия полетели с обеих сторон. Герцог Повон не обратил на них внимания. Он стоял на носу венеризы, точно щекастая резная фигура: подбородок упрямо торчал вперед, зрачки были так расширены, что его голубые глаза казались черными.
«Великолепная»
— Туда, — указал он на просвет, недостаточный даже для сендиллы, не говоря уже об огромной венеризе. — Штурвальный, давай полет!
Он запрокинул голову и восторженно захохотал. «Великолепная» рванулась вперед. Люди на плотах увидели, как стремительно она приближается, и большинство из них разумно бросились в воду, чтобы плыть к пристани. Но те, кто не отличался хорошей реакцией, пострадали. Усиленный киль «Великолепной» ударился о ближайший плот и расколол его, как игрушку. Бревна расщепились и треснули, замешкавшиеся лантийцы взлетели в воздух. Некоторые из них, оглушенные ударом, были не в состоянии плыть и быстро пошли на дно. С воды и с берега раздались отчаянные крики.
— Узнают теперь, с кем имеют дело! — ликовал Повон, и кельдама Нуксия рассматривала его с неподдельным интересом.
«Великолепная» проложила себе путь через плотную группу обреченных лодок, отбросила в сторону надувной плот, врезалась в последнюю баржу и потопила ее. Теперь водная поверхность впереди была свободна, и венериза понеслась по Сандивелльскому каналу. Ее зеленые паруса реяли над водой, золоченые снасти горели в лучах солнца. По обе стороны канала возвышались многоцветные башни, купола, дворцы Ланти-Юма. Город все еще оставался великолепным, несмотря на бедность и растущее отчаяние его обитателей. Только отходы, загрязнявшие некогда безупречно чистые каналы, а также осыпающаяся штукатурка нескольких мостов указывали на упадок великого Ланти-Юма. Но было сомнительно, чтобы герцог Повон хоть раз задумался над подобными неприятными проблемами. Вряд ли он вообще был способен задуматься над чем бы то ни было, всецело поглощенный собственной персоной. Именно поэтому морщина озабоченности, омрачившая чело правителя в этот момент, вызвала изрядное удивление Бескота Кор-Малифона. Проследив за герцогским взглядом, он увидел груду обгорелых камней, головешек и искореженного металла. «Великолепная» достигла места слияния Сандивелла и Лурейского канала, а покрытые сажей руины — это было все, что осталось от дворца Фал-Грижни. Они пролежали нетронутыми семнадцать лет. Предполагалось, что кости герцогских гвардейцев, погибших в том чудовищном пожаре, погребены под обломками. Но никто достоверно не знал этого, потому что не предпринималось попыток их оттуда извлечь. Если там лежат кости гвардейцев, то, возможно, покоится и прах самого Террза Фал-Грижни, который погиб вместе со своими врагами. И конечно же дух величайшего из когда-либо живших ученых-магов из числа Избранных витает где-то неподалеку от его бренных останков. Даже родные погибших гвардейцев не осмелились потревожить прах Террза Фал-Грижни. Более того: городские воришки и те не касались этого места, а ведь наверняка могли бы поживиться здесь остатками серебра, некогда украшавшего дворцовый купол.
Повон зябко поежился и повернулся спиной к руинам. «Великолепная» пронеслась мимо и, сделав некрутой вираж, вошла в Лурейский канал. Она мчалась мимо парков и дворцов, мимо модного променада Прендивет, который постепенно становился прибежищем всевозрастающего сообщества карманных воришек; мимо Скорвильских фонтанов, прозванных в народе «Скорбильскими», из-за большого числа нищих, собравшихся возле них. Повон огорченно покачал головой: давно пора издать эдикт, запрещающий попрошайничество возле Скорвильских фонтанов и вообще на берегах Лурейса. Присутствие убогих портило прекрасный район.