Наследник для бандита
Шрифт:
— Едем, Маш? — Мишин голос строгий и хриплый, — Домой…
— Да, — стараюсь выдавить улыбку, понимая, что должна разрядить обстановку. Оборачиваюсь на Вирютина. — До свидания, Руслан. Думаю, что скоро встретимся в институте.
— Да… — выдавливает Буров и тянет ему руку. — Спасибо.
Руслан отвечает на рукопожатие. Я с облегчением выдыхаю.
— Ты хочешь пить? Кушать? Как чувствуешь себя? — ощупывает меня взглядом Миша, когда садимся в машину.
— Все хорошо. Пока не голодна, — отвечаю на вопросы, понимая, что он к
— А он? — переводит глаза на мой живот.
— Он тоже хорошо.
— Это хорошо… — Миша отзывается эхом. — Тогда я бы хотел тебя в одно место отвезти. Прогуляться.
— Я не против, — видя, как ему хочется ко мне прикоснуться, но он не смеет, накрываю его руку, лежащую на сиденье своей.
Его пальцы тут же борзеют и собственнически сминают мои. На этом все. Мы сближаемся, как будто в первый раз.
— Леш, — Миша бьет в спинку водителя ладонью, — Зарули только за кофе куда-нибудь. — Отдаёт распоряжение и тут же спохватывается, оглядываясь на меня. — А тебе можно кофе?
— Можно, — киваю, тронутая заботой. — И булки с котлетами тоже. В умеренном количестве.
Мы паркуемся на небольшой стоянке возле реки и выходим из машины.
— Красиво! — глубоко вдыхаю влажный осенний воздух. Токсикоз почти отступил, и теперь я снова могу различать оттенки запахов и вкусов.
— И где это мы? — чуть поворачиваю голову к Мише и принимаю из его рук кофе.
— Это тот самый санаторий, о котором я тебе рассказывал.
— Ты уже его купил?
— Ну почти, — уклончиво отвечает Буров и берет меня за руку. — Хочу послушать, что ты мне скажешь.
— О, это большая честь! — Не удерживаюсь я от едкости.
— Береги свой язычок, Мышка, — его ноздри нервно вздрагивают, и я чувствую, как он съедает мои губы глазами.
Прячу улыбку за стаканом с кофе, а сердце начинает приятно трепетать. Поплыла. Ставлю сама себе диагноз.
— Это все территория санатория? — стреляю глазами в небольшую набережную с пляжиками, переводя тему.
— Да, ещё большой парк, старое здание усадьбы, переделанное под жилой корпус и новое строение.
— Масштабно, жалко, что государство не может содержать, — оглядываюсь по сторонам.
— А ты бы смогла управлять всем этим?
— Ну… — делаю глоток кофе. — теоретически это не сложно, а вот на практике — смотря для кого санаторий.
— А для кого проще?
— Тут нет проще, — жму плечами. — Просто дети они всегда здоровее и чище взрослых. Поэтому с ними приятнее работать, но и требуется выше квалификация..
— Понял, — кивает задумчиво.
Держась за руки, идём по влажному песку к кленовой аллее. Разноцветные листья с тихим шорохом падают под ноги. Мне хочется немного похулиганить, и я загребаю большие кучи листвы ногами, делая салюты.
Кофе приятно согревает ладонь. Неожиданно мне здесь становится так хорошо, и даже почти не напрягают два охранника, которые по пятам следуют за нами.
Буров ведёт себя, как воспитанный
— Маш, как ты смотришь на то, чтобы узнать ещё одну важную часть моей жизни, которую пока еще не знаешь? — Миша говорит абсолютно серьезно и специально не встречается со мной глазами, делая вид, что разглядывает противоположный берег.
— Мне уже страшно, — отвечаю искренне.
— Почему? — Он напрягается ещё сильнее.
— Очень боюсь обнаружить в тебе то, что никак не смогу принять. Это знаешь… Будто ты несколько раз подавился виноградной косточкой, а тебе говорили, что их нет. Ты же больше не захочешь рисковать и есть виноград?
— Это значит, я — виноград? — Хмыкает Миша, а уголки его губ ползут вверх. — Так меня ещё не называли.
— Я тебя внимательно слушаю, — специально замедляю шаг, чтобы оказаться с ним лицо к лицу.
— Все просто и сложно, — разводит руками. — Два дня назад прилетели Василиса с Ярославом и его мама. Она больше пятнадцати лет не была в России. Я хочу попросить тебя поужинать с нами сегодня… — кладёт руки на мою талию и вжимает пальцы.
— Ты уверен, — я растеряно качаю головой. — Что нам нужно играть в эту семейственность? Не понятно, как мы с тобой дальше будем общаться.
— Ты мне не простишь никогда этот договор? — горько ухмыляется. — До рождения ребёнка мы обязательно поженимся. Хочу иметь равные с тобой права. И постарайся это как-то принять, переварить… — заканчивает с нажимом.
— Прощу, — мотаю головой, чувствуя близкие слёзы, и начинаю моргать. — Ты тоже прости меня. За то, что не говорила…
— Вот только давай без нервов. — Миша сгребает меня в крепкие объятия. — А то твой Верютин обещал меня, как невменяемого, в психушке закрыть, если ты ещё раз к ним беременная попадёшь.
— Это тебе Руслан сказал? — От удивления у меня округляются глаза, и моментально просыхают слёзы. Я отстраняюсь.
— Он был убедителен, — кивает.
— Человека поместить на лечение можно либо по собственному желанию, — начинаю хихикать, — либо по суду, а это процесс небыстрый. Господи! — Начинаю смеяться в голос. — Я запомню этот день!
— Прямо оборжаться… — недовольно поджимает губы Миша, засовывает руки в карманы и пытается меня обогнуть. — Можешь не идти. Я скажу, что ты устала…
— Я пойду. — Отвечаю ему в спину. — Только знать хочу! — добавляю чуть агрессивнее. — Что случилось в тот день с Валей? Это Тимур?
Миша замирает и медленно разворачивается ко мне лицом.
— Нет, Маш. — Отвечает нехотя. — Там все в тот же день ясно было. Она подписывать отказ от сына не стала. Выкрала к больнице всю наркоту и хотела продать местным торчкам, чтобы забрать сына и уехать. А эти придурки товар забрали, а платить не захотели… Сама она виновата…