Наследник для медведя
Шрифт:
Когда он вошел в ванную, я вздрогнула, а по коже, несмотря на горячую воду, прошла волна мурашек. Сложно сказать, какой его образ будоражил больше — человеческий или звериный. Не стесняясь наготы, он демонстративно повесил мой брошенный халат, направился ко мне… и бесцеремонно залез в ванну!
— Рекомендую сначала освежиться в системе полива, — вжалась я в противоположный бортик под его внимательным довольным взглядом. — Так расслабляет!
Рэм усмехнулся
— Жаль, убежала. Мне кажется, ты еще не до конца расслабилась…
От его непристойных намеков кровь, наконец, хлынула к коже, а особенно к щекам. Да уж, вспоминать вчерашние подвиги в его постели было непривычно. Как это все увязать с тем, что мне ему вообще-то нужно противостоять?
— Зря ты веселишься, — поежилась я, стараясь не смотреть на него. — Мы еще не закончили.
— Я помню, — послышалось серьезное. — Просто вчера никто из нас больше не мог разговаривать.
— Сейчас заплачу, — закатила глаза. — Ты и «не мог больше»? Или за тобой тоже гоняется озабоченный медведь?
— Медведь? Я думал, тот придурок на твоей кухне — кот.
— Он — горный лев, между прочим, — глупо оправдывалась я под его снисходительным взглядом.
— Это ничего не меняет. За попытку присвоения чужой самки откручивают голову, Вика.
— Ты меня пытаешься примирить со вчерашней ночью? Или мне нужно привыкать расплачиваться за грехи других в твоей постели? — Рэм прикрыл глаза, шумно втягивая воздух, но я не могла успокоиться: — И я — не твоя самка!
— Что-то день только начался, а я снова чувствую, что не могу с тобой разговаривать, — плотоядно оскалился он, врезаясь в меня голодным взглядом.
— Подожди, больше пока что никто из близких мне не накосячил!
— Я не пойму, ты жалеешь, что я отпустил его живым?
Я вздохнула и с тоской посмотрела на мочалку на стене. Чтобы до нее дотянуться, нужно было встать.
— Может, тебе все же немножечко важно, чтобы я тебя не слишком сильно ненавидела?
Только у Рэма никаких стеснений не было. Он медленно поднялся, беззастенчиво демонстрируя мне свое тело и его особенно привлекающие внимание детали, подошел ближе и снял со стены мочалку:
— Спинку потереть?
— Ну хоть будет о чем рассказать журналистам! — я вжималась в бортик, не в силах поднять взгляд выше его бедер.
— Ты ведешь себя забавно, Вика, — мылил он мочалку прозрачным мылом. — Не бежишь, но и хода не делаешь.
— А я всегда себя так вела. Убежишь — догонят и дадут больнее. Кинешься защищаться — тоже дадут больнее. Только если стоять и не провоцировать — кураж спадает. Да, тоже побьют, но не так больно.
Пока я говорила, он медленно опустился в воду рядом.
— Поворачивайся, — мрачно скомандовал.
Я не смогла сдержать вздох облегчения, когда он оказался сзади. Но когда
— Не надо, — зло передернула плечами.
— Я думал, я — дикий зверь, — и он вдруг обхватил меня за шею и рывком прижал к себе спиной.
Пришлось побороться с ним ради порядка:
— Ты всем сказал, что мы помолвлены!
— Неудобно опускаться на колено в ванной, — скрутил он меня и уложил к себе на грудь.
15
— Да хоть на пузо ляг, я не собираюсь за тебя замуж! Думаешь, это так просто?! Если тебе нужно мое мнение, я могу его дать, не выходя за тебя замуж! Что у вас за проблема?!
Мы полежали немного в тишине. От горячей воды и не менее распаляющих боевых действий в ушах зашумело.
— Мы перестаем оборачиваться в людей, Вика. — Его тихие слова прогремели в моей вселенной раскатом далекого грома, не предвещающего ничего хорошего.
— Давно? — выпуталась из его рук и развернулась к нему лицом. Ученый во мне не успел сообразить, в каком положении мы с ним окажемся. Рэм скользнул руками вдоль спины и сжал их на моих ягодицах, подтягивая меня выше. Ничего не оставалось, как ухватиться за его плечи.
— Давно. — Его взгляд так близко добавил градуса, и мне стало совсем нехорошо. — Что с тобой?
— Жарко, — мотнула головой.
Он быстро усадил меня на бортик ванной и включил прохладный душ.
— Это началось около двадцати лет назад, — подал мне руку, приглашая встать под струи. Сложно было вникать в его слова под аккомпанемент расслабляющих касаний — он все же решил довести дело до конца и натереть мне спину мылом. — Сейчас около двадцати процентов мужчин с двадцати лет перестают возвращаться в человеческую ипостась…
— Ну это ведь общеизвестный факт…
— Общеизвестно, что зверели единицы. Просто в городе каждый случай старательно раздувался так, что трясло всех. Но процентного соотношения у вас нет.
Тут я поняла, что он только что поделился со мной, в общем-то, весьма секретными данными. Если они, конечно, правдивы. Я все искала подвох:
— То есть ты думаешь, если заполучишь мое добровольное согласие быть с тобой, я помогу по доброй воле и не выдам секретов?
Его рука в этот момент скользнула по ключице на грудь, и пальцы обхватили шею:
— Это бы все упростило, но я не идиот, Вика. И тебя таковой не считаю. Ты — сплошная проблема и полоса непреодолимых препятствий. Но пути назад у меня нет.