Наследник для предателя
Шрифт:
– Ты серьезно? Кир – самый лучший мужчина в мире. Но это я так считаю, потому что он для меня. И будет моим, не сомневайся. Значит, ты не держишься за него? – играя большим ножом, покручивая его между пальцами, спрашивает Стефания.
– Нет, завтра же разведусь. Путь свободен, Стефания. Если хочешь, я и сейчас съеду. А ты оставайся. Приготовь вкусный ужин и ванну с пеной для своего мужчины. Он оценит.
– Точно! Ты прямо сейчас готова свалить?
– Конечно. А ты оставайся. Я покажу, где продукты лежат. Или мама…
– Не надо,
– Не пойду. А зачем? Ты ничего нам не сделала. Ну… Поигралась с ножом и все. Честное слово, не пойду.
От взгляда Стефании хочется поежиться – такой он неприятный и острый… Я едва терплю ее в своем доме. Играю, на ходу выдумываю фразы. Делаю все, чтобы ее утихомирить.
А потом вижу за окном тень… Дина. Она прикладывает палец к губам, молчаливо прося меня ее не выдавать. Как она здесь оказалась? Вижу, как Дина медленно вынимает из сумочки смартфон и касается экрана…
Глава 33.
Глава 33.
Виктория.
Господи, какой я была дурой… Какими мы были… Гордыми, непробиваемыми, неуступчивыми. Мы позволили какой-то психопатке украсть у нас почти три года жизни. Сами ей помогли. Я ведь любила Кирилла и не готова была менять его на кого-то другого… Он был моим единственным. Самым лучшим… Тем, кого я была готова прощать за… Да за все. И давать шанс. Всегда…
Мы сами виноваты в том, что случилось. Кирилл легкомысленно отнесся к нашим отношениям, не стал бороться за них, поверил в то, что ему показали, и утонул в обиде и ненависти. И я… Все ждала его первого шага. Не приходила и не умоляла выслушать. Пустила все на тормоза… Мы, только мы – виновники происходящего.
Мы не ценили отношения, вот в чем дело… Относились к ним, как к чему-то само собой разумеющемуся. А надо было любого на куски рвать, кто посмеет вмешаться! Обороняться, строить окопы из доверия и уважения. Укреплять стены любовью и страстью, а фундамент верностью.
А сейчас мы пожинаем плоды нашего легкомыслия. Я держу орущего Егорку на руках, мама тихонько плачет и умоляет Стефанию нас отпустить, а она… Ее забавляет наша беспомощность. Ей это в кайф. Манипулировать нами, чувствовать превосходство. Ее глаза горят нездоровым блеском, подбородок подрагивает. Она хочет пить, не иначе. Прием некоторых сильнодействующих препаратов вызывает приступы сильной жажды. Но снимать нас с мушки не входит в ее планы.
Интересно, сколько еще она будет терпеть? Покручивать между пальцами нож и смеяться. Жрать нас – беспомощных и испуганных – взглядом?
И, почему не убивает, если пришла за этим? Вопросы роятся в голове, как мухи. Но я молчу. Не хочу ее злить или провоцировать. Унижаюсь до жалкой мольбы – именно этого ей хочется. Ей нравится видеть мое унижение.
–
– Тебе жаль, сучка? Ты не представляешь, как это – быть объектом унижений. Возвращаться домой оплеванной в прямом смысле этого слова. Всю жизнь чувствовать себя куском говна.
– Стефания, так бывает. Но ты справилась, поверь. Ты сама себя вылепила, сделала успешной и красивой. Ты смогла! А они… В жизни случается много испытаний, мы должны принимать их с мудростью и терпением. Не все бывает гладко. Нет таких людей, у кого не бывает проблем. Нет. Всем господь дает…
– Только не надо мне про бога, прошу, – фыркает Стефания. – И, вообще, мы засиделись. Наверное, мой любимый братик давно расправился с твоим… Прости, с моим Киром. Я решила, что ему лучше будет подохнуть. Пусть не достанется никому. И тебе я сделала одолжение – тебе останется этот прекрасный дом и сад… Машину, надеюсь, починили? Аха-ха! Ловко мы ее подпортили!
Мразь. Сволочь. Сколько еще я буду теперь эту идиотку в своем доме? У Стефании терпения больше, чем у меня.
– Стефания, я поняла. Отпусти меня и моих близких. Ты же сама сказала, что хочешь оставить мне дом? Спасибо тебе, ты сделала мне одолжение. Аристов слишком виноват перед тобой и мной, он не заслуживает жить.
Господи, почему полиция так долго едет? Замечаю удаляющуюся к калитке макушку Дины – наверное, она решила их встретить.
И где, черт возьми, мой охранник? Ранен или убит? Дина отворяет калитку тихо, та даже не скрипит. Оставляет свое присутствие незамеченным. Умница, так и надо… Как она вообще додумалась приехать?
Стефания прослеживает за моим напряженным взглядом и замирает. Черт… Зря я так внимательно смотрела в окно…
Ее рот кривится в отвратительной усмешке, рука нервно дрожит.
– Ах, ты ж… Сучка лживая! За кем ты там смотришь? Там кто-то был?
– Нет, Стефания. Я просто высматриваю своего охранника, Кирилл говорил, что прислал его, а он…
– А он мертв. Валяется возле забора. Так что можешь не смотреть, никто к тебе на помощь не придет. И Кира твоего нет на свете… Эх, жаль, Ванька не дал мне самой его прикончить. Я бы выбрала самый жестокий способ.
– Ты и так… превзошла себя. Ты пришла в его дом и забрала самое дорогое.
Калитка с грохотом распахивается. Я не могу больше терпеть – кричу, рыдаю, зову на помощь…
– Сволочи! Суки!
Стефания замахивается, но я преграждаю ей путь – встаю с кресла и подставляю спинку под удар. Нож входит в нее наполовину. Мама бросается к нам, обнимает меня и Егорку, плачет, плачет…
– Стефания Ратнер, бросьте нож и поднимите руки, – звучит требовательный голос мужчины в черной маске с автоматом.
– Да пошли вы!
Она разворачивает нож и с силой бьет себя в живот.
– А!
– Скорую быстро сюда! Она себя ранила. Уведите пострадавших!