Наследник фараона
Шрифт:
На этот раз она не оттолкнула мою руку, но нежно сжала ее и ответила:
— Может быть, я сделаю гак, как ты предлагаешь. Когда я оказался на душной вечерней улице, ее обещание уже не радовало меня, скорее я исполнился грусти. Издали с реки доносились одинокие звуки тростниковой свирели.
На следующий день Хоремхеб вернулся в Фивы и вместе с ним войска. Но, чтобы рассказать об этом и обо всем, что еще произошло, я должен начать новую книгу. Все же мне следует сначала упомянуть, что за время моей практики мне дважды представился случай вскрывать черепа; один из пациентов был важной персоной, вторая была бедная женщина, которая считала себя великой царицей Хатшепсут. Оба выздоровели и были излечены, хотя полагаю, что старуха была счастливее,
Книга X
Небесный город
1
Летний зной был в самом разгаре, когда Хоремхеб вернулся из земли Куш. Ласточки надолго скрылись в речном иле; вода в городских водоемах зацвела, а саранча и вредители нападали на посевы. Но в Фивах сады богачей зеленели, были прохладны и роскошны, и по обеим сторонам улицы Рамс расцветали цветы, яркие, как радуга. Только бедняки нуждались в воде, и их скудная пища была загрязнена пылью, которая оседала повсюду, покрывая пленкой листья акаций и сикоморов в тех частях города, где они росли. К югу, на дальнем берегу, золотой дворец фараона с его стенами и садами возникал сквозь дымку зноя в голубом неясном сиянии, как сон. Хотя самое жаркое время уже наступило, фараон не уехал в свой летний дворец в Нижнем Царстве, а остался в Фивах. Поэтому каждый знал: что-то должно произойти. Как небо темнеет перед песчаной бурей, так и сердца людей были омрачены страхом.
Никто не удивился, увидев, как солдаты входили на рассвете в Фивы по всем южным дорогам. С запыленными щитами, блестящими медными наконечниками копий и натянутыми луками черные отряды шли маршем вдоль улиц и удивленно озирались по сторонам; белки глаз сверкали на их потных лицах. Они шли под своими варварскими знаменами в пустые казармы, где на кухне скоро вспыхнул огонь и были накалены камни, чтобы вложить их в большие глиняные котлы. Между тем корабли в заливе стояли на якоре у причала, а колесницы и кони командиров с плюмажами были высажены с судов на берег. Не было видно египтян среди этих отрядов, которые большей частью состояли из нубийцев с юга и шарданов из северо-западной пустыни. Они заняли город; сторожевые огни были зажжены на углах улиц, и река была перекрыта. Постепенно в течение дня прекратилась работа в мастерских и на мельницах, в конторах и пакгаузах. Торговцы уносили с улицы свой товар и запирали ставни на засовы, а владельцы таверн и увеселительных заведений спешили нанять сильных парней с дубинками, чтобы охранять свои владения. Люди одевались в белое и устремлялись из всех кварталов города к великому храму Амона, пока его дворцы не заполнились так, что многие собравшиеся остались за стенами.
Между тем пронесся слух, что ночью храм Амона был осквернен. Разлагающийся труп собаки был брошен на алтарь, а сторожа нашли с перерезанным горлом. Слыша это, люди со страхом косились друг на друга, но многие не могли сдержать тайного ликования.
— Почисть свои инструменты, господин, — мрачно сказал Капта. — Думаю, что до наступления ночи тебе придется много поработать. Если не ошибаюсь, тебе придется также вскрывать и черепа.
Однако до вечера не произошло ничего заслуживающего внимания, только несколько пьяных нубийцев ограбили магазины и изнасиловали двух женщин. Стражники схватили их и выпороли на виду у людей, что принесло мало утешения как купцам, так и женщинам. Услышав, что Хоремхеб находится на борту флагмана, я пошел в порт, хотя и не надеялся поговорить с ним. Стражник равнодушно выслушал меня и пошел
Так вновь я встретился с Хорсмхебом. Он показался мне выше и гораздо осанистее, чем прежде; он был широкоплеч и мускулист. Но у него на лице появились морщинки, а усталые глаза были налиты кровью. Я низко склонился перед ним, вытянув руки вперед.
Он воскликнул с горьким смехом:
— Смотрите, это Синухе, Сын Дикого Осла! Поистине ты явился в благоприятный час!
Его положение не позволило ему обнять меня, но он обернулся к пухлому пучеглазому маленькому командиру, который стоял рядом с ним, задыхаясь от жары. Хоремхеб вручил ему золотую плеть — символ власти, проговорив:
— Вот она, принимай команду! — Сняв свой расшитый золотом воротник, он надел его на шею толстяка и добавил: — Принимай команду, и пусть кровь народа течет по твоим грязным рукам.
Потом он резко обернулся ко мне:
— Синухе, друг мой, я свободен и готов идти с тобой куда пожелаешь, и надеюсь, в твоем доме найдется циновка, где я смогу распрямить кости, ибо, клянусь Сетом и всеми демонами, я смертельно устал от споров с маньяками.
Затем он положил руки на плечи коротышки-командира, который был на голову ниже его самого, и сказал:
— Посмотри на него хорошенько, друг Синухе, и запомни все, что увидишь, ибо это человек, в чьих руках сегодня находится судьба Фив. Фараон поставил его на мое место, когда я назвал фараона безумцем. И, увидев его, ты можешь легко догадаться, что я скоро вновь понадоблюсь фараону!
Он рассмеялся и ударил себя по коленям, но смех его был невеселым; он испугал меня. Маленький командир робко взглянул на него, его глаза выкатывались от жары, и пот стекал по его лицу, шее и жирной груди.
— Не сердись на меня, Хоремхеб, — сказал он пронзительным голосом. — Ты знаешь, что я не домогался твоей плети — символа власти; я предпочитаю своих кошек и тишину моего сада грохоту войны. Но кто я такой, чтобы противиться приказам фараона? И он объявил, что войн больше не будет, но что ложный бог падет без кровопролития.
— Он выдает желаемое за действительное, — отвечал Хоремхеб. — Его сердце опережает его разум, как птица опережает улитку, так что его слова не имеют значения. Ты должен думать сам и проливать поменьше крови, будь очень осмотрителен, даже если это будет кровь египтян. Клянусь моим Соколом, я выпорю тебя собственными руками, если ты оставил свой здравый смысл в клетке с твоими породистыми котами, ибо во времена покойного фараона ты был, как я слышал, отличным воином, и, несомненно, именно поэтому фараон поручил тебе эту скучную работу.
Он стукнул нового командира по спине так, что коротышка задохнулся и слова, которые он собирался произнести, застряли у нею в глотке. Хоремхеб в два прыжка выскочил на палубу, и солдаты вытянулись и приветствовали его поднятыми копьями.
Он помахал им рукой, крикнув:
— Прощайте, мерзавцы! Подчиняйтесь этому маленькому породистому коту, который теперь носит плеть командующего. Подчиняйтесь ему так, словно он ребенок, и следите за тем, чтобы он не свалился с колесницы и не поранился своим ножом.
Солдаты рассмеялись и стали восхвалять Хоремхеба, но он рассердился и погрозил им кулаком, сказав:
— Я не прошу вас прощаться со мной! Мы скоро встретимся снова, ибо я вижу по вашим глазам, чего вы хотите. Говорю вам: ведите себя хорошо и помните мои слова, иначе я исполосую вашу шкуру, когда вернусь.
Он спросил, где я живу, и сказал это вахтенному командиру, но запретил ему отправлять свой багаж в мой дом, полагая, что он будет в большей безопасности на борту военного корабля. Затем, как в прежние дни, он обвил рукой мою шею и вздохнул: