Наследник империи, или Выдержка
Шрифт:
— Как фотограф, — машинально поправил я. Потом сообразил: он проговорился! Откуда «мяснику» знать такие подробности? Вон у него какое хозяйство! Это значит только одно: Сгорбышем занимаются персонально. Ты опять опоздал, Петровский.
Я достал из кармана деньги и на этот раз отсчитал тысячу. Протянул ему со словами:
— У меня сейчас нет времени им заниматься, но есть разговор.
— Здесь все посмотрел? — деловито спросил он.
— Да. Я хочу, чтобы ты сохранил его в целости и сохранности до моего прихода.
— Сколько?
— Я думаю, что управлюсь до конца
— Что ж, — он усмехнулся. — За тысячу баксов я буду держать его здесь до конца года.
— Это еще не все. Поговорим в кабинете.
— Я вижу, ты человек деловой.
— Ты тоже не промах.
— Это мой бизнес.
Вот о бизнесе я и собирался с ним поговорить. И машинально сжал и разжал кулаки, вновь идя вслед за «мясником» по коридору. Спокойно-спокойно-спокойно… Нет, бить его не стоит. Да ты и не умеешь. Мы вошли в кабинет, я закрыл дверь и спросил:
— Где он, по-твоему, взял веревку?
— Об этом поинтересуйся в следственной части, — спокойно ответил он. Вот у кого нервы, как канаты! В таком месте слабонервный и не выживет.
— Ты прекрасно знаешь, что дело закрыто.
Он развел руками:
— А что ты хочешь?
— Заключение о том, что смерть была насильственной.
Он расхохотался:
— Да что ты говоришь! А вот я этого не заметил, когда делал вскрытие! Потому что…
Он начал сыпать терминами. Разумеется, я в них ни черта не понимал. Положение тела, какая-то там борозда на шее, состояние внутренних органов… Чем больше было терминов, тем явственнее я осознавал: Павла Сгорбыша убили. «Мясник» врет. Поток его красноречия я прервал, положив на стол оставшиеся в конверте деньги. Он сосчитал их взглядом, даже не взяв в руки. И покачал головой:
— Жизнь дороже.
Он сказал это в месте, где царила смерть. Здесь, как нигде, знали цену жизни.
— Это признание, ведь так? — сказал я. — Тебе заплатили.
— Я просто сделал свою работу.
— Миллион долларов. — Я смотрел на него в упор.
— Не смешно, — покачал головой «мясник».
— А ты напряги воображение.
Он наморщил лоб и повторил:
— Не смешно. Блефуешь.
Это тоже наследственное. Бизнесмен должен уметь блефовать и делать это красиво. На девяносто девять процентов тебе не поверят, но порой все решает оставшийся один. Фортуна любит авантюристов, людей рисковых. Зато ее любовь проходит мгновенно: если она отбирает, то все. И сразу.
Таких денег у меня и в самом деле не имелось. Они были у моего папы. Но что ему какой-то там фотограф? Это невыгодная сделка. Даже я это понимаю. Мне придется составить бизнес-план, чтобы доказать выгодность капиталовложений. Я же не сумасшедший. Мне нужно время. Поэтому я сказал:
— Я ухожу, а ты подумай. Когда вернусь, мы возвратимся к интересующей нас теме.
— Поздно, — одними губами сказал он. — Дело сделано.
— Деньги могут все, — возразил я. — Открыть двери и закрыть их. За деньги можно купить ум, честь и совесть. Свободу, равенство, братство. Любовь. И тебя можно купить.
— И тебя? — усмехнулся он.
— Меня нет. Потому что это я за все плачу. А это
После этих слов я сгреб со стола деньги, небрежно сунул их в карман, развернулся и ушел. Теперь я был уверен, что с Павлом Сгорбышем ничего больше не случится. Если надо, «мясник» перепрячет тело, но вернет мне его в целости и сохранности. С теми бумагами, которые я захочу. Я его сломал. Это никак пока не проявилось, но я это почувствовал. Во мне появилась сила. И пускать в ход кулаки теперь не обязательно. Что со мной случилось? Виноваты автоматные очереди, которые взбили пыль в метре от меня. Виновата война.
Я подумал, что мне нужна передышка. Закрыл глаза и посидел так с минуту. Это была минута молчания. Я прощался со Сгорбышем. Теперь я знал: его больше нет. А я еду домой.
Кадр второй
Мама удивилась моему столь раннему возвращению, ведь я обещал, что буду только к ужину.
— Что случилось, Леня? — с тревогой спросила она.
— Спать очень хочется.
— Спать?
— Да. Я отдохну в своей комнате часика два-три. Не возражаешь?
Я собирался проспать по меньшей мере пять, но не стоит ее пугать.
— Папа звонил. Сказал, что приедет к восьми.
— Я спущусь к ужину.
Ее прохладная рука коснулась моей щеки. Я взял ее в свои ладони и поцеловал. Мама улыбнулась такой знакомой мне улыбкой:
— Иди, отдыхай.
После этих слов я поднялся наверх в свою комнату и завалился в постель. Но, как ни старался, уснуть не мог. Слишком велико было напряжение последних часов. Драма на Рижском шоссе, захватывающая погоня, визит в морг. Только Боб меня развлек. Я повернулся на бок и протянул руку. В ней оказался пульт от телевизора. Люблю засыпать под музыку. К примеру, меня усыпляет попса. Я вижу на экране знакомые лица и успокаиваюсь. Все живы, все здоровы. Тусуются, снимают новые видеоклипы. И я в теме. При встрече смогу поддержать разговор.
Но сегодня мне не повезло. Я включился в развлекательно-музыкальный канал, но там не пели. Разговор шел о кино. Снимался очередной сериал, который должны запустить для показа осенью. Но режиссер уже взахлеб рассказывал содержание, актеры ему помогали. Скоро придет мода на то, чтобы сначала показывать кино о том, как снималось кино, а уж потом сам фильм. Я хотел было выключить телевизор, но вдруг увидел знакомое лицо. В принципе, они все мне знакомы. Но это лицо особенное. Это мое фиаско. Оно стоило мне двух седых волос и разбитого сердца.
Я увидел Олесю. Она мелькнула на экране, мужик в джинсах и растянутой майке что-то ей объяснял, выразительно жестикулируя, она с готовностью кивала. Я взял пульт и прибавил звук. Через десять минут я знал, что они снимают и где. Сериал был малобюджетный, съемки проходили прямо на улицах Москвы. К примеру, завтра они выезжают в Сокольники. Я зевнул и выключил телевизор. Теперь я мог спокойно уснуть. Я узнал все, что мне нужно. Ах, Петровский, баловень судьбы! Удача сама идет в руки! Похоже, парень, завтра ты возьмешь реванш. За разбитое сердце. Черт с ними, с седыми волосами! Я улыбнулся и уснул сном младенца.