Наследник из Калькутты(изд.1958)
Шрифт:
– Поистине так, сын мой! Ведь лондонский дилижанс с генералом проследует… через несколько часов.
– Хорошо! – отрывисто проговорил милорд. – Но как вызвать сюда Диего Луиса из Бультона, не возбуждая у него подозрений? Единственный из моих приближенных, кто ухитрился усыпить их подозрительность и войти к ним в доверие, это вы, падре: иначе Реджинальд Мюррей не прятался бы у вас в капелле!
– Это истинно так, сын мой. Поэтому поручите вашему смиренному слуге быстро и незаметно доставить сюда мнимого Лео Ноэль-Абрагамса.
– Ну что ж, отлично. Сначала заезжайте в таверну «Чрево кита»
– О, рука сего воителя не дрогнет! Это поистине наилучший выбор…
– Берите на конюшне пару любых коней – для себя и для этого Лео Ноэль-Абрагамса… Слушайте, падре, а Реджинальд Мюррей, спрятанный у вас в капелле… Он, полагаю, тоже… не покинет ее стен?
Владелец поместья криво усмехнулся.
– Вы, падре Бенедикт, были бы настоящим кладом для шайки покойного Бернардито, ибо обладаете тремя способностями сразу: творите грехи, отпускаете их и отправляете души грешников прямо в рай! Желаю успеха!.. В седле-то вы умеете держаться?
– Сын мой, во имя святой цели солдат ордена должен уметь все!
2
Доскакав до Бультона, всадник в черной монашеской одежде направился сразу на улицу Портового Маяка. Спешился всадник во дворе таверны «Чрево кита». Здесь, в заднем, самом дальнем углу двора, рядом с большими воротами конюшни, находилась отдельная дверь, ведущая к стойлу древней водовозной клячи, скотины смиренной и почти столь же флегматичной, как сам водовоз таверны, горький пьянчуга Флетчер. Когда-то служивший кучером у адвоката Томпсона, этот полуслепой старик доживал свой век в «Чреве кита» почти из милости. Спешившийся всадник увидел, как два незнакомых джентльмена, в которых можно было за милю угадать помощников шерифа, усаживали старого Флетчера в тележку. Рядом с тележкой стоял владелец таверны, бывший сержант Уильям Линс.
Монах юркнул в дверь черного хода и взбежал по лестнице. В полутемном коридоре навстречу ему попался трактирный слуга. Патер попросил слугу вызвать со двора мистера Линса.
Несколько минут он пробыл в одиночестве, прислушиваясь к пьяным выкрикам из-за стены, женскому визгу и хохоту, обрывкам матросских песен и звону посуды. Патер различил шум проехавшей по двору тележки и вскоре увидел перед собою мистера Линса. Усы бывшего сержанта имели несколько запущенный вид, а выражение лица было не из приветливых.
– Что там у вас стряслось, патер? Вы из Ченсфильда, что ли?
– Прямо от милорда, мистер Линс. Неотложное дело… Слушайте внимательно…
Через четверть часа хмурый и сумрачный Линс уже сидел в седле. За пазухой у бывшего сержанта тихонько позвякивали… инструменты его профессии! Доверенный милорда мистер Уильям Линс спешил по вызову своего патрона, но выражение лица у бывшего сержанта отнюдь не было геройским. Оно отражало крайнее неудовольствие и озабоченность.
Между тем черный всадник в сутане и широкополой шляпе, держа в поводу вторую лошадь, уже успел добраться до уютного особнячка фрау Таубе на Гарденрод. Привязав обеих лошадей к прутьям ограды, монах вошел в палисадник. За одной из ставен он разглядел полоску света и постучал в это окно. Через минуту дверь домика приоткрылась, молодой человек в одежде, обычной
– Патер Бенедикт? – прошептал человек в дверях. – В такой час? Боже мой, что с Изабеллой?
– Мистер Чарльз Райленд, – шепотом заговорил монах, – не извольте тревожиться о вашей сестре, она в безопасности, спрятана в моей капелле, под охраной вашего друга Реджинальда Мюррея.
– Что же случилось, патер Бенедикт?
– Сэр, в Ченсфильде немедленно требуется юридически засвидетельствовать и заверить один важнейший документ.
– Почему этого не может сделать мистер Мортон?
– Он сам подписал эту бумагу как свидетель. Поэтому и его подпись должна быть заверена. Главное же, дорогой мистер Чарльз, я просто хочу дать вам возможность… прочесть эту важнейшую бумагу.
– Ах, вот как! Благодарю вас, патер Бенедикт. Мы можем отправиться тотчас же.
– А разве вы не хотите предупредить слугу, что выезжаете за город, Чарльз?
– Патер Бенедикт, предосторожности ради называйте меня только Лео Ноэль-Абрагамсом… Дома сейчас я один. Слугу я отослал в порт.
– Что ж, тогда не будем медлить! Не забудьте ваших печатей и гербовой бумаги. Юриста мистера Лео Ноэль-Абрагамса ждет сейчас с нетерпением весь Ченсфильд!
Молодой человек удалился в дом. В темной прихожей он зашептал на ухо другому человеку:
– Мистер Эдуард Уэнт! Я еду в Ченсфильд. Вы слышали мою беседу с иезуитом?
– Слышал, Чарльз! Видно, события в Ченсфильде идут к развязке. Передайте там привет нашему капитану… и… держитесь молодцом, Чарльз!..
Молодой человек сошел с крыльца, держа в руках мешок для бумаг. Патер уже отвязал лошадей. Молодой человек легко вскочил в седло.
– Вы поедете со мной, патер?
– Нет, сын мой, у меня есть еще неотложное дело – нужно соборовать умирающего единоверца. Поезжайте один, эта добрая лошадь домчит вас в Ченсфильд к рассвету… К утру документ должен быть оформлен, ибо он уйдет нынче же с кораблем в Италию! Счастливого вам пути, сын мой! Утром и я прибуду в Ченсфильд.
– Что ж, до скорой встречи, святой отец! Ободрите Изабеллу и Реджинальда!
– Не тревожьтесь о них. Через несколько часов они уже будут… далеко, сын мой!
Монах неторопливо затрусил к своей капелле. В порту все спало. Рассвет брезжил, в сизо-сиреневом сумраке стали чуть различимы очертания кораблей на рейде и у причалов. Патер отыскал глазами место, где покачивалось на волне португальское судно «Санта-Роза», и насмешливо улыбнулся… Нет, этот корабль не зачислит в список пассажиров ни Изабеллы, ни Реджинальда…
Патер ввел лошадь в ограду садика и тихонько окликнул своего служителя, Грегори Вебста. Тот позаботился о лошади и следом за своим хозяином прошел в молельню. Здесь стояла обычная тишина. Все было спокойно. Патер указал взглядом на подполье:
– Они… там?
Грегори кивнул молча.
– Что они делали и говорили, Грегори?
– Они шептались… Мисс много плакала, и он… целовал ее.
– Идем к ним. Утро близится…
Засовы загремели, дверь тайника раскрылась и впустила в подземелье патера Бенедикта. Грегори оставался на ступеньках в ожидании приказаний.