Наследник клана
Шрифт:
Что же касается овощей, да и прочих продуктов, и то и другое в изобилии имелось лишь у кланов, правда, ходили слухи о гигантских гидропонных фермах где-то на севере полиса. Вот мне, оказывается, и повезло своими глазами увидеть и попробовать одну из городских легенд. А потому сдерживать себя я не собирался.
Хлеб, два компота, большая тарелка куриного супа с макаронами-рожками и громадная груда перловой каши, которую здесь никто не ел, щедрой рукой растроганных поварих политой соусом и накрытой шницелем размером с большую шестерёнку
Благодарно кивнув улыбающимся мне женщинам, я бегом добрался до стола, где уже сидели Ульрих с толстым Борисом, и, плюхнувшись на свободное место, принялся орудовать ложкой. Вкусную еду в детдоме на дне очень быстро учат ценить. И сжирать лучшие куски ещё не доходя до стола, а то старшаки отберут. И это при том, что меня старались лишний раз не трогать.
Мелкие же всегда ходили голодные, и некоторых, например, пятилетнюю Алёнку, я даже в тайне подкармливал. До тех пор пока в шесть лет она внезапно не исчезла. Нам тогда сказали, что её удочерили, но я, пробравшись на третий уровень к дому «её новых родителей», за три дня так ни разу и девочку не увидел.
– Ты что?
– удивился Борис, глядя на мой поднос.
– Неужели перловку любишь?
– Ну да!
– пожал я плечами.
– Вкусно ведь!
Естественно, сейчас я вёл себя не как в детдоме, а ел, хотя и быстро, но аккуратно, да и за столом оказался не самым большим обжорой. Удивительно, но главным чревоугодником оказался не Камыш, как можно было подумать, глядя на его телосложение. Хотя и он подкреплялся основательно, взяв сразу три порции второго и закончившиеся до моего прихода мясное рагу с капустной солянкой.
«Главным по тарелочкам» оказался худющий как жердь Шмель, обложившийся порциями, словно строил из них новую Стену полиса. Три порции салата и четыре супа, пять шницелей, правда, не шибко больших, и огромное блюдо жареного с овощами риса, а также море разливанное компота. И всё это планомерно исчезало в ненасытной утробе «резинового» мальчика. Я даже украдкой пнул ногой Бориса, мол, нам-то прятаться не пора? А то мало ли с таким-то аппетитом...
– Не обращай внимания, - толстяк пригубил сладкий напиток.
– Мы поначалу тоже пугались. Это эффект его вторичного аспекта - высокий метаболизм. Вот и приходится Ульке хавать как не в себя.
– Фе фажыфай мемя фак, - с набитым ртом пробурчал худой и с трудом проглотил кусок мяса в панировке.
– Лучше уж Шмель, всё равно Нинка уже весь мозг всем им выела. Чего тебе назначили-то?
– Две недели на кухне, - скрывать наказание я не собирался.
– Вместе с чокнутой Белоснежкой. Она всегда такая безбашенная, или я удостоен особенного отношения?
– Да как сказать, - толстяк пожал плечами.
– Бывало у неё поначалу. Стремилась доказать всем, что круче её только горы. Ну и частенько перебарщивала, как с тобой примерно, правда, первый раз вижу, чтобы кто-то оказался настолько крепким, как
– Кстати, Антон Каменский, - я протянул соседу руку.
– Честно говоря, не думал, что выживу, сам знаешь, наверное, что я вообще этой вашей живицей не владею.
– Борис Цимбалюк, - ответил он на рукопожатие, - но можешь звать меня Камышом.
– Очень приятно, - улыбнулся я.
– Тогда я Белый. Так ещё в старой школе погнали.
– Взаимно, - кивнул толстый.
– А живица, она не наша, она и твоя. И скажу прямо, Антон силён.
«Ну да, - мысленно хмыкнул я.
– Лестно, конечно, но вот как реально биться с подобным монстром, как ты, я вообще не представляю!»
– Так что там с Дарьей?
– Да вроде бы была она такой раньше, но года два как успокоилась. Да, Уль?
– Блин, достал! Ну, первые пару лет Дашка из отработок не вылазила. А потом стала сдержанней, но иногда, когда тронешь её, могла дать жару. Три года назад после турнира получила титул абсолютной чемпионки школы по рукопашному бою без использования печатей. И тут же обернулась пай-девочкой, - Шмель пригубил компот.
– Правда, в спарринги с ней мало кто вставал - обычно Дарья с мистером МакПортером работала.
– МакПортером?
– Ну, физрук «МакПрохором» стал, когда к нам переехал, а так - Грег МакПортер, переделал себе фамилию в честь какого-то дедка.
– Хм...
– Да неважно это, - отмахнулся Шмель.
– Ты представь, как мы удивились, что он тебя с Дашкой выпустил. Наверное, посчитал, что такой опытный боец, можно сказать, его воспитанник и почти инструктор, не наделает глупостей... А уж когда ей башню сорвало... честно говоря, я думал, что тебе конец! Уж извини.
– Да эта мелкая...
– за спиной что-то грохнуло, и я чуть не прикусил себе язык от неожиданности.
Все повернулись к источнику звука, и я тоже, чтобы увидеть за соседним столиком, буквально в шаге от меня, белобрысую, невозмутимо поднимающую стул.
– Прошу прощенья, выскользнул из рук, - приторно медовым голосом проворковала эта стервозина и полосонула по мне злобным взглядом.
– Антон, не забудь, что нам нужно подойти насчёт отработки.
– Слушайте, а как тут с медициной?
– я демонстративно отвернулся, не удостоив девушку ответом.
– Мистер Грег говорил, что Борислава за неделю на ноги поставят, а вот с болезнями как? Часто проверяют? На бешенство, например?
– Спасибо, я наелась...
Звякнула ложка, и все, кроме меня, демонстративно поглощавшего обед, проводили взглядом покинувшую столовую белобрыску.
– На дне все такие психи, как ты? Чудом ведь жив сегодня остался и опять нарываешься, - Ульрих покачал головой.
– Не спешил бы ты заводить врагов, Антон, а то Дашка, она ведь резкая, но при этом простая, как барабан. Даст в морду и успокоится. Но ведь нарваться можно и на такое гуано, что будет тебе в глаза угодливо хихикать, а потом подставит по полной.