Наследник криминальной империи

Исаева Дина

– Казарина, – раздается строгий голос преподавателя, когда по окончанию лекции мы идем к выходу из аудитории. – Задержитесь. У меня есть к вам вопрос.

– Жду тебя снаружи, – шепчу я Карине.

В коридоре шумно и душно, и внезапно чувствую приступ головокружения. Перед глазами замелькали черные мушки и меня повело в сторону.

– Эй, Анют, все хорошо? – Паша Славин вмиг оказывается рядом и подхватывает меня под руку. – Ты вся позеленела. Пойдем, выведу тебя на улицу.

Паша старше меня на два года и когда-то даже пытался за мной ухаживать.

Но куда мне с мальчиками встречаться, когда я мечтаю выучиться и крепко встать на ноги?

– Ну что? Получше? – спрашивает он, с тревогой смотря мне в лицо.

– Ага, – слабо улыбнувшись, я отпускаю его руку, потому что слишком уж сильно прижалась к парню. Не хватало, чтобы Паша воспринял это как намек к действию. Мне и без него проблем хватает теперь. – В коридоре было душно… – я осекаюсь, потому что в эту секунду замечаю знакомый внедорожник и Богдана, курящего рядом. Он решил вконец доконать меня? Зачем приехал?

– Вот это да, таких у нас еще не бывало… Глянь какие плечи! – восхищенно кудахчет одна из девушек, стоящих неподалеку.

– А мне больше интересно рассмотреть его татуировки, – раздается смех другой.

– За кем же он приехал? Какой мужик, а… Давай подойдем.

Я недовольно кошусь в сторону темненькой девочки, которая не сводит горящих глаз с Богдана. Какой – такой? Что в нем необычного?

Богдан замечает меня и, откинув сигарету, направляется в мою сторону. Меня обдает жаром, а потом бросает в холод. Обязательно было приезжать самому?

– Анютка, – Паша не вовремя тянет руки к моему лбу, почувствовав, что дрожу. – Ты часом не приболела? Давай провожу тебя до общежития?

– Руки убрал от нее, – раздается холодный голос Богдана.

На смену оцепенению приходят гнев и раздражение. Да что он о себе возомнил?

– Ты кто? – шипит Славин, едва на его лицо падает тень.

Богдан вкладывает руки в карманы брюк, а его губы раздвигаются в дерзкой и наглой усмешке.

– Отец ее ребенка, а ты?

8

Аня

И я снова открываю и закрываю рот, не в силах выдавить из себя ничего связного. Богдан действительно только что во всеуслышание заявил, что он отец моего ребенка? Он спятил?! Никто кроме Карины понятия не имеет, что я беременна!

Пашка от шока язык проглотил. Хлопает глазами и даже назад отошел. Со всех сторон разносятся женские шепотки, от которых я готова сквозь землю провалиться. Меня теперь только ленивый обсуждать не будет! Строила из себя недотрогу, занятую учебой, а в итоге оказалась беременной от типа в татуировках.

– Ну что стоишь как чужая, дюймовочка? – ручища Богдана ложится мне на талию и по-свойски тянет к себе на глазах у изумленных однокурсников. – Ни на секунду одну нельзя тебя оставить, как я посмотрю.

Он снова поворачивается к Паше.

– Это мое, усек? Руки свои шаловливые держи при себе и в сторону Анюты смотреть не смей. Узнаю, что не послушался – накажу.

Женские шепотки становятся громче и восторженнее.

Я злюсь. Им что, нравится это представление? То, что неизвестный мужчина угрожает Пашке?

– Что вы себе позволяете? – недовольно шиплю я, пытаясь сбросить с себя руку Богдана. – Не смейте позорить меня на глазах всего университета.

– А кто тебя позорит, дюймовочка? – широко ухмыляется Богдан и тянет меня за собой. – Обычное мужское дело: пометить территорию. Ты же не думала, что матери моего ребенка будет позволительно с другими встречаться?

– То, что у нас по чудовищной случайности появился общий ребенок не дает вам права распоряжаться моей жизнью! – возмущенно верещу я. – Если я захочу встречаться с парнем, имея огромный живот – я это сделаю.

Я говорю это просто из духа противоречия. Представить не могу, что будучи беременной, начну с кем-то встречаться. Если уж я раньше не начала, то было бы странно сделать это сейчас.

Но Богдан мой выпад явно не оценил, потому что из насмешливого и вальяжного его лицо становится каменным.

– Ты снова попутала, Анюта. Не носила бы ты моего ребенка – делала бы что захотела. Хоть в тридцатиградусный мороз с горки голой катайся – наплевать. В женщинах у меня недостатка нет, они сами в очередь под дверью выстраиваются. Но если уж у тебя в животе мой сын растет, будешь вести себя прилично. Никаких свиданий и обнимашек с сокурсниками. Йога – фрукты – птички – классическая музыка.

– Да что вы заладили: сын да сын?! – перебиваю его я. – Может у меня девочка родится?

– У меня первый пацан будет, – самодовольно хмыкает Богдан. – По-другому и быть не может. Но если сильно попросишь, – он усмехается и без смущения смотрит в декольте моей клетчатой рубашки. – Сделаю потом тебе девочку.

Я заливаюсь краской. Ну что за невыносимый тип! Ему нравится меня смущать!

– Будьте спокойны, не попрошу, – фыркаю я, всем своим видом давая понять, что эта идея кажется мне смешной и нелепой. – Я, кстати, уверена, что у меня родится дочка! И что тогда? Ребенок перестанет быть вам нужен?

– Ерунду порешь, Анюта, – цедит Богдан, становясь мрачным. – Я нелюдь по-твоему? От дочки не откажусь, но мне нужен сын, чтобы было кому бизнес передать.

– Нужен ему, – бурчу я, отворачиваясь. – А мне нужно было учебу закончить и работу найти. Не все идет по плану.

– А ты значит решила, что рожать хочешь? Если про пол ребенка подумала?

Эта мысль, произнесенная вслух, меня и саму удивляет. Неужели я и правда все решила? Буду рожать от этого несносного человека, которого толком даже не знаю? Получается, что так. Если у ребенка появился отец, который его хочет, то я точно смогу стать ему хорошей мамой. Пусть Богдан меня раздражает, но он все же не такой ужасный, каким мне сначала показался. Татуировки он, может быть, в молодости сделал, ужасная манера разговаривать – просто часть его имиджа, а распоряжения он привык отдавать, потому что занимает руководящую должность. Из него должен получиться отличный отец.