Наследник мухи Цеце
Шрифт:
– Своих не мог пригласить?
– Ну и дела!
Дальше эту чушь я не стал слушать, но информация насчет банды накрепко засела у меня в мозгу.
Кроме общего развития работа в банке дала Данилиной бабке и другие плюсы. Управляющий был большим любителем различной оргтехники, красивых письменных наборов, ножичков, ручек, обрамленных в кожу блокнотов и прочих безделушек, украшающих рабочий стол, а поскольку в средствах не был ограничен, то и менял их постоянно. Все ящики стола и шкафы были забиты атрибутами, подчеркивающими высокий профессионализм и ученость большого столоначальника.
Естественно
Честно сказать ни один мусорный бачок не был осчастливлен предметом из кабинета управляющего банка, а вот комната Данилы постепенно начала превращаться в банкирскую копию. На стенах висело несколько перелистывающихся календарей, в том числе и за прошлые годы, карта Европы. На старом, престаром столе с двумя тумбочками, на котором мой дружок делал уроки стоял письменный, пластмассовый прибор с календарем, рядом органайзер до предела набитый ножницами, ручками, степлерами и прочими канцелярскими прибамбасами, стопкой лежала глянцево-белая бумага и разного формата дорогие блокноты. С разных сторон к столу были прикручены две настольные лампы. Чего только теперь не было у Данилы, даже неполный стакан-футлярчик с зубочистками имелся.
Но мой приятель начал звереть от такого счастья.
– Ты представляешь, – пожаловался он, когда мы, наконец, вышли на улицу, – что мне вчера бабка заявила?
– Что?
– Что она мне создала такие же условия как у Владлен Петровича, и я теперь должен двигать наверх.
– Куда наверх?
– В приличное общество!
После того, как Данилина бабка устроилась на работу в банк, жизнь моего дружка резко поменялась. От былой свободы остались приятные воспоминания. Она у него оказалась продвинутой старушенцией. Быстро втерлась в доверие к начальнику административно-хозяйственного отдела своим уникальным умением готовить выпечку и теперь по совместительству снабжала банк сдобой. Данила шел и гудел.
– На улице еще темным-темно, хоть глаз выколи, а она уже хлопочет, спать не дает, гремит у печи. И за ночь десять раз вскочит, чтобы тесто посмотреть, мучицы подмешать, а как начнет квашню крышкой придавливать, тут хоть всех чертей выноси, гремит, спать не дает. Какой тут сон, только вздремнешь, как она снова вскакивает слепая, и что-нибудь обязательно опрокинет, как будто специально ведра у себя на дороге ставит. А кочергой шурудить начинает, так убил бы ее. Скажи, вот Макс, разве нельзя меня не будить, если хочешь что испечь?
– Можно! – поддакнул я, сочувствуя не выспавшемуся приятелю. Данила, что ни говори, справедливый человек, гуманист по своей натуре. Ругать, ругал бабку на чем свет стоит, но и хорошие качества отмечал, осанну пел ей, правда, с кулинарным уклоном. Любил он разоряться особенно насчет пирогов.
– Бабка моя Макс, пироги разные, да кулебяки с рыбкою делает, пальчики оближешь. Хо, ты бы только знал какая она у меня пекариха. Крендели особенно хорошо у нее получаются. Такие высокие, и не раз ни один не упал. А ты пробовал
– Нет!
– А колобки сдобные?
– Нет!
– А пряник черный?
– Нет!
– А попробовать хочешь?
Он так раздразнил мой аппетит, что я непроизвольно сглатывал слюну.
– Конечно! – торопливо сказал я, надеясь на дружеское угощение.
Данила меня обрадовал.
– Потерпи! Сейчас до банка дойдем, может нам тоже что отломится. Бабка туда вчера корзинку добра относила. А еще знаешь, что удумала?
– Что?
– Прошлый раз ее начальник попросил, чтобы она на презентпцию пожарила целиком двух поросят в духовке. Ох, ты бы видал какие румяные вышли, с корочкой, красавцы– близнецы! Их бы фото, в рамочку, да на стенку. И еще им ленточкой мордочки обвязала.
– Ну и что? – не понял я, чего это скулит мой дружок.
– Как что? – он чуть не взвился, – Пока она их жарила, я от одной только мысли, как буду ножку отдирать, чуть с ума не сошел. А она увидела, что я около духовки, как кот кручусь, и меня прогнала. Ты можешь представить, какая мука рядом с жареными поросятами ходить и не попробовать их. И все в банк готовит, то на прием, то на вечер какой.
– Но выпечку то ты ешь?
Данила остановился.
– Что там выпечка, вот поросенка бы попробовать, это да. Знаешь Макс, зря я наверно, бабку в банк устроил. Я теперь ненавидеть начал этого банкира Владлен Петровича, хотя ни разу его и видал. Что б ему пусто было!
– Сочувствую! – только и смог я выразить ему свое соболезнование. – А почему банковский хозяйственник не в ресторане, а у твоей бабки заказывает выпечку и поросят?
Данила был поражен моим недомыслием.
– Представь, сколько он на этом экономит на свой карман. В ресторане за карася платят как за порося, а у бабки, наоборот, за порося, как за карася. Вот за это он и отдает ей весь ненужный хлам, а она старая и рада. Не..а…, что ни говори, бабка у меня знатная пекариха. А хозяйственник ей какая-то дальняя родня, седьмая вода на киселе. Жалко ему бабку!
– Так куда мы с тобой сейчас идем?
– В банк.
– Но сегодня же суббота, там никого нет.
– Вот и отлично, – заявил мой дружок – бабка с этим родственничком, начальничком договорилась, что мы какой то круг там заберем, они его выбрасывать собрались. Он, как подставка под кадку с пальмой был. Пальма засохла, круг остался, никому не нужен. Бабка говорит, тяжелый, сама бы не донесла. Поэтому, я тебя и взял с собою, а то так бы ты мне сто лет не нужен был, – подытожил он сказанное незамысловатым комплиментом. Я возмутился в душе. Вон оно, в чем дело, чего он звал прийти пораньше. Бесплатная рабсила оказывается, нужна была.
Глава 2. У банкира в гостях
По дороге мой дружок неожиданно заявил:
– Почему-то когда я был маленький, то считал, что в банке деньги пачками лежат в сундуках. А теперь знаю, не в сундуках.
– А как?
– Как картошка, в мешках!… Наберется полный мешок, его завяжут, и поставят к стене. Там этих мешков наверно тысячи. Я сам видел, как инкассаторы их каждый день привозят. Навалили, наверно, уже до потолка! Интересно, когда подвал переполнится, куда будут складать?