Наследник по контракту
Шрифт:
Дура, дура, дура! Сама виновата. Не надо верить было, с самого начала знала, Калиновская, с кем связалась. Для него мало святого, для него не существует правил, он всё всегда решает сам. Ну вот и решил, чего теперь-то сопли на кулак наматывать? Залижем мы и эти раны, и пойдем дальше. Навязываться Калиновская никому не станет. Бог с тобой, Реутов! Сумасшедший какой-то… Сегодня «люблю», завтра бросил… Разбирайся сам со своими тараканами! Они тебе, похоже, совсем мозг затоптали уже. Так тебе и надо, чёрт ты безрогий…
В
Реутов, собственной персоной, гордой походкой Короля, прошагал по ковру и остановился недалеко от меня. Я моргнула несколько раз, чтобы убедиться, что не начала бредить, и Реутов не фантом и не морок, но моргание мне помогло — безрогий Чёрт по-прежнему стоял посреди моей гостиной в шикарном костюме, шикарно пах ненавистным мне одеколоном и смотрел на меня ненавистными мне тёмными глазами. Я смотрела в ответ, пока душу будто инеем покрывало, а сердце делало кульбиты. Я всё-таки люблю этого засранца… Дура в кубе…
— Здравствуй, — сказал он.
— Эээ… Здравствуй, — отозвалась я и со смущением убрала прядку волос за ухо.
Вспомнила как выгляжу и покраснела. На голове запутанный хвост, простое домашнее платьице для беременной и наверняка смятая щека — до этого я лежала на подушке и ругала вовсю Влада. А впрочем — какая разница? Гордо тряхнула спутанными волосами и поднялась ему навстречу.
— Что пришёл? — спросила его. — Я вроде бы все распоряжения дала Косте. Или ты привёз мне еще носочков для дочери сам?
В тёмных глазах тут же полыхнуло алое пламя. Здесь ничего не изменилось — он по-прежнему не выносит моих язвительных подколок. Даже испытала некоторое чувство удовлетворения. Он опустил глаза на мой живот и ответил:
— Села бы ты лучше. Тяжело ведь стоять.
— А не твоё дело, я сама разберусь. Я ведь теперь женщина свободная, не так ли? — гордо задрала подбородок.
С растрепанным хвостом мой гордый вид наверняка выглядит как «я ко-ко-ко!», но что поделать. Терять лицо нельзя. Чем больше я его злю, тем легче становится мне.
— Моё дело, — отозвался он с нотками раздражения в голосе. — Ты носишь мою дочь, и должна её беречь.
— Так я берегу.
— Вот и правильно, — изогнул он бровь и вынул из внутреннего кармана пиджака бархатную коробку. — Забыл тебе отдать украшения.
Он положил на стол коробку, ту самую, в которой он дарил мне ожерелье и серьги из рубинов. Если честно, я про них вовсе забыла в этой суматохе.
— Не хочу, чтобы ты настучала в желтые газетёнки о жадности бизнесмена Реутова и о том, что он отбирает подарки у бывших любовниц.
«Бывших любовниц» довольно неприятно царапнуло по сердцу, но я проглотила это. Как ещё ему меня звать, если
— Я не пошла бы к газетчикам, — хмуро ответила я. — Можешь быть спокоен за свою репутацию, Реутов. А украшения необязательно отдавать. Я вижу, что ты пытался — хороший мальчик, но теперь можешь их забрать, они слишком дорогие…для бывших любовниц.
Снова тёмные глаза сверкнули.
— Я не спрашивал тебя. Оставлю и всё.
Он уже развернулся и пошёл к выходу, как на меня вдруг нашёл порыв. Я так долго хотела поговорить и узнать, что произошло, что просто не удержалась, увидев его так близко здесь и сейчас. Догнала, насколько это возможно с таким животом, и ухватила за рукав пиджака.
— Подожди.
Он замер на месте, взглянул на мою руку на своём рукаве и мягко высвободил плечо. Потом поднял глаза на меня в ожидании вопроса.
— Почему? — только и смогла я сказать, заглядывая в глаза. — Влад, почему?
— Что почему? — съязвил он. — Почему трава зелёная или почему ёлка зимой и летом одним цветом? Можно конкретнее сформулировать вопрос, Калиновская?
— Хватит цирка, — одёрнула его. Мне сейчас не до шуток совершенно. — Почему ты меня бросил? Имею я право знать или нет?
Он задумчиво смотрел на меня какое-то время, а потом сказал:
— Не думал, что для тебя это важно. Ты же хотела свободы, кричала, что ненавидишь.
— Это давно было. Сейчас всё иначе. И да — мне это важно. Скажи.
Поддавшись эмоциям я потянулась к его лицу и положила ладонь на щетинистую щёку. Он дёрнулся, будто я ему туда кипятка налила, и перехватил мою руку, убрав от себя.
— Не прикасайся ко мне, — прорычал он.
— Почему? — спросила я. — Так противна или…наоборот?
Вместо ответа он небрежно бросил моё запястья и отошёл от меня на несколько шагов. Прошёл по комнате, нервно взъерошив волосы огромной пятернёй.
— Неси ноутбук свой, — повернулся он ко мне.
— Ноутбук? — не поняла я. — Зачем?
— За надом, — ответил он раздражённо. — Ты хочешь знать, почему, или уже нет?
— Хочу, — быстро ответила я.
— Тогда неси. Хотя нет, — остановил он меня и заставил сесть за стол. — Тая! Подойдите.
— Слушаю вас, — тут же пришла с кухни в фартуке исполнительная Таисия.
— Поднимись наверх и принеси ноутбук Елены.
— Он на комоде, — вклинилась я.
— Хорошо, — закивала она. — Сейчас принесу.
Минуты тянулись вечностью, пока Таисия несла мой компьютер. Я смотрела на свои руки, Влад смотрел на меня, о чём-то размышляя. Наконец, передо мной на стол легло чудо технологий, и я откинула крышку, выводя его из спящего режима.
— Ну? И что? — развела я руками, по-прежнему не понимая, каким образом мой электронный друг объяснит мне в чём дело.