Наследник судьбы
Шрифт:
Торвард сидел в кресле – безучастный. Тупорылый командир одной из «банок» самоубийственно швырнул ее в атаку на крейсер Борзенца, тот отмахнулся от нее короткой очередью бортовых залпов, и Королев смотрел, как там, в раскаленном металлопластиковом месиве, умирают те, кого он привык считать товарищами по оружию. Возможно, именно эта «банка» несла штаб сто шестой бригады во главе со старым добряком Батлером. Теперь они были ничем – ибо даже дыма не остается от человека, после прямого попадания в отсек…
Сражение заканчивалось, и пора было подсчитывать царапины. Пять крейсеров ОМ были развеяны по всей системе Бифорта в виде медленно остывающих грязных комков
Дрожь батарейных палуб давно утихла. На смену ей пришла мелкая пульсация головной боли. Торвард оторвал затылок от высокого подголовника.
– Садиться будем все вместе. Пускай Гот оставит на орбите зонд дальнего наблюдения. К черту всех – нам нужно ремонтироваться.
– Всех – это кого? – осведомился Ровольт. – Или ты думаешь, что после этакого разгрома сюда кто-нибудь сунется?
– Мне п-плевать! – ответил Королев и стиснул зубы до боли.
Морщась, он выбрался из кресла и сдвинул дверь, ведущую в личные апартаменты. В баре он раскрыл заветную зеркальную дверку, за которой хранился неприкосновенный запас великолепного орегонского коньяка, – вытащил плоскую серебряную флягу, одним рывком скрутил запечатанную сургучом пробку и жадно глотнул. Чуть терпкая маслянистая жидкость мягко стекла в желудок – и сразу стало легче…
Торвард упал в пахучие кожаные объятия роскошного дивана, закрыл глаза и нашарил в кармане камзола сигару.
– Вот так я плачу долги, – прошептал он, – тебе, Волленберг, и тебе, Батлер…
Сигара пробудила урчание в животе: вот уже сутки Королев жил на стабилизаторах, и вечно это продолжаться не могло. Но есть ему почти не хотелось – сейчас его сознание низвергалось в черные пучины боли, и она принимала его – властно и всеобъемлюще…
До рассвета уже было недалеко, неугасимый розоватый свет прожекторов соперничал с зарождающейся на востоке нежной голубизной, «Валькирия» тяжко опустилась на шершавые плиты космодрома, и к носовому шлюзу правого борта тотчас же подлетел юркий колесный транспортер. Трап, клацая сочленениями, дополз наконец до поверхности, разогнулся полностью – и тогда могучая дверь в борту корабля с гулом ушла в сторону.
Энджи не узнала серолицего человека с полуприкрытыми глазами, стоящего на ступенях ползущего вниз эскалатора. Это был ее Торвард, но был он совсем другой… мертвый.
«Четыре часа, – сказал себе Королев, – я спал целых четыре часа, и мне этого достаточно». Он разжевал капсулу стабилизатора и выбрался из танка.
Виселиц на пустыре Грин-Хилл не было. Казненных сняли, колья повыдергивали, а виселиц не было – не было ничего, что говорило бы об их строительстве. Раздраженно попыхивая сигаретой, Торвард поднялся
– Уберите эту мерзость, – приказал Торвард, не оборачиваясь.
Хлопнул одинокий выстрел, и лай смолк. Легионер охраны невозмутимо вернул свой «тайлер» в богато расшитую кобуру и вновь замер, скрестив на груди мускулистые руки в шипастых перчатках.
«Вот здесь они и умирали, – подумал Королев, – и Эд, вероятно, умер здесь, на этом проклятом холме. Будьте же прокляты, ублюдки! Теперь настал ваш черед».
– Поехали, – распорядился он, подходя к своему танку, – в резиденцию лорд-канцлера.
Три танка, взрыв гусеницами влажный от росы дерн, сорвались с места и понеслись к восточной окраине столицы. Плавно покачиваясь в мягком кресле головного «ТТТ», Королев смотрел на экраны, где проносились зеленеющие садами тихие улочки, а видел хрипящего в агонии Лумиса, и глаза его застилала кровавая пелена. Пять человек – наместник, начальник полиции, двое палачей и налоговый комиссар – пять человек ждали петли, и медлить ему не хотелось…
Танки промчались по широкой аллее, миновали караульный пост и застыли перед широкой мраморной лестницей изящного трехэтажного строения. Торвард отвалил люк, спрыгнул на землю и зашагал по полированным ступеням. Две амазонки, несущие охрану на входе, почтительно поклонились – он не обратил на них внимания, стремительно прошел через холл и ударил ладонью по кнопке лифта.
Облицованная деревом кабина подняла его на третий этаж. Не глядя на стоящих в коридоре легионеров, Торвард рванул на себя вызолоченную ручку высокой двери и шагнул в просторный кабинет. Возбужденный гул голосов – Ровольт что-то горячо обсуждал с Бродли и двумя местными предпринимателями – сразу смолк.
– Ваша милость, – сверля друга глазами, тихо произнес Королев, – я хотел бы знать, почему я до сих пор не вижу виселиц на пустыре Грин-Хилл? Или вы решили перенести место казни?
– Но, Тор, – поморщился Ровольт, – неужели это нельзя отложить? Тебе не кажется, что начинать с казней – не совсем удачное решение? К тому же у меня столько дел…
– Займитесь возведением виселиц – а все дела отложите!
– Тор, я тебя умоляю…
– Повторяю: займитесь возведением виселиц, милорд! Я желаю видеть их к закату. Все!
Развернувшись на каблуках, Королев вышел из кабинета и бесшумно прикрыл за собой дверь. На втором этаже находился блок связи – туда он спустился пешком.
В светлой угловой комнате сидела Энджи. На девушке были короткая юбка, мужская кремовая рубашка с кружевным воротом и изящные земные туфли на каблуке: она задумчиво листала какую-то папку, и стройная мускулистая нога мерно пристукивала каблуком по ножке вращающегося кресла.
– Я ищу тебя, – произнес Торвард без всякого выражения.
– Да? – вскинулась Энджи. – Что-то случилось?
– Нет. Я собираюсь лететь в Норхэм, к Морелле и Казаченко. Это второй по величине город планеты – я думал, тебе интересно будет посмотреть.
– Города здесь просто огромные, – усмехнулась девушка, – прямо громадные… вся планета – четыре с половиной миллиона населения!
– Так ты летишь?
– Да, конечно. Я надеюсь, там сейчас не холодно?
– Это почти наша широта… идем.