Наследник. Поход по зову крови
Шрифт:
– Что? Ты думаешь, что мне рассказывал… повар Жи-Ру? Он? Так, что ли? – снова петушком подскочил хвастливый второй. Впрочем, даже в прыжке он, приземистый и кривоногий, доставал первому разве что до груди.
– Ну а кто же еще? – пожал плечами ироничный. – Владетель Корнельский? Нет! Его доверенный ланзаат [1] , кесаврийский ученый маг Астуан Пятый? Да боже упаси! Или хотя бы добродетельный барон Армин, мой добрый опекун? Ни в коем случае. Значит, пузатый болтун Жи-Ру. Больше некому…
1
Ланзаат –
– Мальчики, хватит ссориться, – подала голос девочка и высвободила свою точеную фигурку из грузной тени старого дерева. – Мы обошли вокруг ствола три раза против хода солнца. Вы же говорили, что иначе нам не попасть на Язык Оборотня. И что? Мы пойдем к башне или нет? Или вы, может быть, боитесь?
Высокий и ироничный промолчал, лишь заломил кисти в запястьях до легкого хруста в одном из них. Девочка вздрогнула. Маленький и хорохористый подпрыгнул, как укушенный. Он заговорил так быстро, словно опасался, что его перебьют и уже больше не дадут взять слово никогда:
– Разве вам неизвестно, что я наполовину брешкху? Наша раса никогда ничего не боится. Мы можем только… э-э-э… любопытствовать. Любопытствовать и предполагать, что же будет дальше. Вот и все. Какой там еще страх? Знать такого не знаю! Да идем! Уверен, что если мы встретим там порождение Омута, которому надоело сидеть в толще воды и которое решило обосноваться на суше… то… то… – Он лихорадочно подбирал слова и наконец нашел: – …то мне будет, что ему с-ссказать!
– В этом я нисколько не сомневаюсь, – улыбнулся первый. – Ну, пошли, что ли… До моря еще шагов сто.
Когда они преодолели еще полсотни шагов и вышли на косогор, то увидели то, что искали: башню.
Малая Астуанская башня располагалась на высоком обрывистом полуострове, который господствовал над большим заливом, уютно чувствуя себя там, как язык в пасти. С одной стороны этот залив ограничивала гряда острых, опасных, изъеденных солью скал; с другой стороны берега имели принципиально иной характер, и накатывавшие волны разбивались о влажный, покатый и дружелюбный, как лоб евнуха, глинистый массив.
Полуостров, на котором высилась Малая Астуанская башня, носил неласковое название – Язык Оборотня. Язык тот был шершавым, глыбистым и придавленным у самого основания древней каменной стеной с бойницами, с большими коваными воротами. Эта преграда стояла на пути каждого, кто умудрился дойти до этого места. Знатоки утверждали, что та стена в пять локтей толщиной, перевитая ядовитым плющом и незыблемая вот уже несколько веков, не первое, не последнее и далеко не самое серьезное препятствие на пути любопытствующих узнать, что же там такое деется в Малой башне…
Любопытным, сунувшимся на опасную тропу к башне, на троих было примерно столько же лет, сколько собачьим головам на решетке ворот – литым барельефам, которые установил предыдущий хозяин. Это было примерно полвека
– К воротам не пойдем, – сказал маленький брешак. – Лучше перемахнем через стену. Я знаю одно место… Пролом.
– Я тоже его знаю.
– Мальчики, ведите уж… А то пока даже и не страшно. Я, правда, ни разу тут не была.
– Да мы сами тут всего третий раз. И, кроме нас, тут никто из нашего городка и не бывал.
– А Жи-Ру?
– Ну, еще он… Может, еще кто-нибудь, – нехотя признал высокий паренек. – Тебе точно не страшно?
– Нет, – несмело отозвалась девочка.
– Страшно и не будет, – влез низенький. – А нам, брешакам, страх вообще неведом. Правда, мне он неведом наполовину… я же полукровка…
Бормоча это, маленький болтун приблизился к выщербленной серой стене высотой в девять или десять его ростов. У ее подножия недружелюбно молчала тьма. Под редкими порывами ветра выхватывались из этой тьмы ветки разлапистого кустарника, похожие на руки утопающих. И снова исчезали.
Сощурившись, маленький хвастун смотрел на жалкий серпик луны.
– Освещение сегодня не очень… Хорошо, что мы, брешаки, хорошо видим в темноте… Но я ведь полукровка… и…
Высокий молча пошел вдоль стены и наконец оказался возле едва заметного пролома, затянутого паутиной и густо заросшего колючим кустарником. Два взмаха узкого и изогнутого, как молоденькая луна, ножа – и открылся лаз. Оттуда пахнуло сыростью, мхом и смертью.
Обоняние не обмануло высокого: он поднял жестяную створку маленького фонаря и в зыблющемся желтом свете увидел труп какого-то животного, похожего на ящерицу-переростка. У основания острого гребня зияла глубокая рана, в которой кишели паразиты.
– Суррикен…
Девочка сдавленно вскрикнула.
– Рано, – пробормотал маленький брешак, – рано кричишь. Вот когда очутимся в башне – тогда… А это… Это кто?
– Эта тварь называется гребенчатый калидекстр… – отозвался высокий. – Только очень маленький какой-то. Я читал, что эти твари высотой в три человеческих роста.
– Ага. Калидекстр. Ну да. Точно! – Маленький хлопнул себя ладонью по лбу, как будто только что вспомнил имя хорошего знакомого. – Мне что-то рассказывал повар Жи-Ру… Хотя при этом он всегда говорил, что этих… как их… ка-ли-декстров не существует в природе… Что это… вр-р-р… бабкины сказки… Или что-то наподобие. Или не Жи-Ру говорил…
Тем временем высокий подросток рывком вытащил труп животного из пролома и, оттащив в яму, забросал ветками.
– Все. Можно идти, – сказал он.
Девочка колебалась и кусала губы.
– Да что вы? Мы еще можем вернуться домой, где тепло и вкусно, и поиграть в шары, что ли, – сказал высокий с едва ощутимой насмешкой в голосе. – Точнее, вы…
– Идем… – прошептала она и неожиданно для самой себя первой проскользнула в лаз. Нестерпимое зловоние шибануло в нос и перехватило дыхание, голые девичьи щиколотки обняла какая-то жижа. Но уже через три биения сердца ошалевшая от собственной смелости девчонка вырвалась на вольный воздух по ту сторону стены.