Наследник
Шрифт:
Она вытерла горящие глаза и заморгала, чувствуя текущие по щекам слезы. Конечно же, он выбрался из… Пайр должен выбраться, правда? Ей не доводилось встречать людей быстрее него. Сердце сжалось. Она не хотела беспокоиться о нем, но беспокоилась.
– Думаю, мне нужно присесть, – призналась она. Ноги дрожали, дыхание затруднилось. Девушка не могла смириться с мыслью, что кицунэ не выбрался из горящего дома. Тело пропиталось насквозь ядовитыми испарениями. Ей необходимо выпить как минимум галлон воды, чтобы вывести из организма токсины, попавшие в тело.
Дима
Этот человек… Он вызывал у нее отвращение.
Стоило Диме бросить один взгляд на ее лицо, как он сменил направление в противоположную от дяди сторону и посадил ее на ступеньки, ведущие в здание.
– Отдохни минутку и приди в себя, – сказал Дима своим серьезным тоном. – Но обязательно сходи к Алексу, если почувствуешь необходимость. Хотя он сейчас занят с пострадавшими от серьезных ожогов, так что, возможно, придется подождать несколько минут.
Тэмпест смогла только оцепенело кивнуть.
Перед тем как отправиться к Алексу, она решила немного побыть наедине со своими мыслями, ненавидя то чувство бесполезности, которое могло ее вмиг охватывать.
На площади воцарился хаос из-за воссоединения рыдающих семейств. Такая картина должна была сделать ее счастливее, но она могла думать только о том, что навсегда утеряно. Сколько жизней загубили? Сколько домов разрушили? Урожая уничтожили?
Ощущая тревожность, девушка постукивала правой ногой по ступенькам и теребила ужасные на ощупь волосы. Пламя стихло, но поля все еще тлели. В воздухе висел приторно-сладкий запах Мимикии. Ее губы сжались в тонкую линию. Одним из последствий станет потеря ценного урожая. Корона жестоко расправится с теми, кто возглавил восстание, а также с их сторонниками. Взгляд вернулся к людям, собравшимся на площади. Все они пострадают.
Тебе придется что-то предпринять.
Тэмпа устало уронила голову на руки и попыталась выровнять дыхание. Она снова закашлялась и сплюнула на землю; во рту ощущался вкус пепла. Время отдыха тянулось медленно. Когда веки начали тяжелеть, девушка заставила себя подняться на ноги. Если она посидит еще немного, усталость наверняка овладеет ею, и сон накроет прежде, чем она успеет опомниться.
Поднимаясь по лестнице, Тэмпест обошла раненых рабочих и двинулась в глубь зала собраний, что стал временным лазаретом. Там уже успели натянуть навес из ткани, соорудив тем самым операционную. Она подошла ближе и, остановившись за колонной, нахмурилась. Когда сюда прибыл Мадрид? Дядюшки обсуждали что-то вполголоса.
Она не стала на этом зацикливаться, потому что пациент на ближайшей к ней койке застонал. Алекс суетливо подошел к жителю деревни, чья кожа сильно обгорела, и осторожно нанес мазь. На нем не было ни дюйма нетронутой пламенем кожи. Тэмпа прижала руку к носу и прерывисто задышала. Даже отсюда она чувствовала запах обугленной плоти. Яркое воспоминание о матери в их горящем доме всплыло
Тэмпест отошла от целителя и прокралась по темноте к Максиму, Диме и Мадриду.
– …не могу поверить, что она действительно работает с Оборотнями, – пробормотал Дима.
Нахмурив лоб, Тэмпест изо всех сил сосредоточилась, чтобы расслышать, что он говорит.
– Вы видели мужчину, который вышел из здания? Он не мог оторвать глаз от нашей девочки. Он узнал ее. Предполагаю, что он из Темного Двора.
Ее сердце остановилось. Пайр.
– Ты же не думаешь, что он…
– У нас нет времени на размышления по этому поводу, – твердо сказал Мадрид. – И то, как Тэмпест пришла к работе с ними, не имеет значения. Главное, что они на нашей стороне.
Тэмпест вздрогнула.
– Ее предубеждения касательно Оборотней были велики, – отметил Максим. – Она верила, что они убили ее мать. Она может и дальше ненавидеть их.
– Я же говорил тебе, что мы должны все ей рассказать, – проворчал Дима.
– Она была слишком молода, – возразил Максим.
– А теперь? – потребовал Дима. – Какая польза от хранения секретов?
– Хватит, – прервал его Мадрид. – Мы принесли в жертву правду ради защиты девочки.
Тэмпест застыла, увидев выражение лица Мадрида. Обычно непоколебимый, теперь он выглядел пепельно-серым, и вовсе не из-за реального пепла, прилипшего к коже. Впервые в своей жизни она увидела печаль в его глазах. Невыразимую боль.
– Мне не следовало этого говорить, – извинился Дима. – Нет смысла бередить старые раны. Лучше двигаться вперед. На данный момент эта новость только навредит нашей девочке.
Тэмпа проглотила свои вопросы и отступила назад, чувствуя, что не может дышать, – и это не имело никакого отношения к дыму. Чтобы не совершить ничего опрометчивого, она вышла из здания и, прихрамывая, обогнула его. Всю свою жизнь ее заставляли верить, что Оборотни убили ее мать. Она крепко зажмурилась и оперлась ладонью о каменную стену ратуши. Оборотень из ее воспоминаний не был выдуманным. Он был там во время пожара. Он убил ее мать. Она верила в это всем существом. Почему же тогда слова Максима пошатнули эту уверенность? Кому нужно было навредить ее матери? Простой деревенской девушке, не более того. Ее ни с кем ничего не связывало.
Тэмпа склонила голову, распущенные волосы упали ей на лицо. Она уставилась на их цвет и медленно моргнула. Она так сосредоточилась на смерти своей матери, что никогда особо не задумывалась о действиях своего отца.
Дело не в твоей маме, а в твоем отце.
Она ахнула от осознания. Тэмпест так сильно сосредоточилась на поисках убийцы, что никогда по-настоящему не задумывалась о его мотивах. Дядюшки рассказали, что мужчина оказался нищим бродягой, просто проходившим мимо. Но что, если они упускали что-то важное?