Наследник
Шрифт:
Дом у этой мамы, надо заметить, превосходный. Сад со статуями, прудами, беседками, множеством деревьев и цветов. Яблоки можно срывать из окна. Еда тоже классная — фазаны, перепела, куропатки, ракушки, осьминоги, икра. Ешь не хочу. Соки — обязательно свежевыжатые, не то что в интернате. Икра не понравилась — пахнет рыбьим жиром. Мама сказала, нужно полюбить. Даже разозлилась, когда я отодвинул вазочку в сторону. Два раза повторила: «Ешь, дорогой, это же очень, очень вкусно». А я не хочу. Имею право на самостоятельный выбор.
Сейчас
Не могу понять, чем я ей приглянулся. И так ли это важно? В любом случае, она оплатила существенную часть моего содержания в интернате, подарки, приходящие почти каждый месяц, расходы с самого рождения, включая страховку биологических родителей, и что-то еще. Это достойно уважения. И, в общем, мне самому понравился этот дом, еда, райский сад и яблоки.
Папаша До-До. Он сам велел так себя называть. Почему — не знаю и не спрашиваю. Пойму все, если я его выберу. Надо лишь подумать: хочу ли я быть до такой степени умным?
Если у папы Эрвина один кабинет с парой кислородных баллонов, то дом До-До весь сплошная клиника. Лишь одна комната без запаха лекарств и пищащих приборов, она предназначена для меня.
До-До мало похож на остальных кандидатов. Кресло-каталка с баком, в котором среди капельниц, пластиковых мешков с булькающими жидкостями, проводов и шлангов с трудом угадывается голова.
До-До общается через присоски на пальцах, соединенные с компьютером. На экране я целыми днями покорно читал непонятные слова о запутанных микрочастицах, связях родственных объектов, пси-каналах и спаренных морфогенетических системах. Не понимаю. Но папа До-До считает, мне все это нужно впитывать прямо сейчас.
Каким-то боком этот мой отец связан с организацией Наследников. Кажется, подводит разговор со мной к тому, что кое-что в ней пошло не совсем так, как он рассчитывал. Но, если я ему помогу, он все исправит, как надо.
Доктор Макс сказал по секрету: если ты не знаешь, кого выбрать, бросай жребий. Главное — не раздумывать долго, чтобы сберечь мозги, ведь в любом случае ошибешься!
Макс веселый, спортивный, очень разумный. Хотел бы и я быть похожим на него, но доктор не входит в число моих отцов. Врачу не по карману такой здоровенький, подходящий по группе крови, строению мозга и многим другим признакам сыночек.
— Вот твоя камера, — говорит Макс. — Ты ее еще не видел? Правда она красивая? Верь мне, друг: все непременно будет хо-ро-шо.
Моя половина камеры абсолютно черная, с выпирающими внутрь, словно пальцы, бугорками. Смысл этого, объяснил Макс весело, чтобы не было лишних, ложных отражений моего тела. Излучение организма по всей глубине должно быть специфическим, истинным и без примесей лучей аппарата.
Я
Врачи сняли с меня показания, заставили раздеться, ходить по моей половине камеры, садиться и вставать. Включали и выключали странный, словно дребезжащий свет. Маяк и Колокол — главные инструменты этого Яйца. Они, как поведал Макс, увеличивают количество спутанных частиц в подобных, однако не полностью идентичных объектах. Таким образом, равный душе узор нейронных связей мозга без труда передается другому, относительно чистому биообъекту.
Абсолютно ничего не понятно — особенно про нейтронные связи.
Я лучше пойму это, когда стану взрослей?
…Этой ночью не спалось. Хотя детей здесь почему-то считают не слишком умными, я кое-чему научился. Например, открывать двери. Это довольно просто. Надо лишь нажать на истершиеся кнопки электронного замка. Тогда огонек станет зеленым, в дверях щелкнет — и можно бродить по корпусу.
Я крался по коридорам тихонько, словно котик. Будто знал, где смогу увидеть свою новую знакомую Мари.
Биологические родители у нее есть, как и у меня, но она ничего о них не помнит. Она не очень умная девочка, разговорам предпочитает игры, но одному хуже, чем в ее компании, тем более что она решила, что я ее защитник, а это мне нравится. У нее тоже есть папы и мамы. Одну из них я видел — ее зовут Элизабет.
И вот иду я по коридору и вдруг в самом деле вижу: Мари идет к турникету на выход. Увидела меня, остановилась и что-то быстро сказала сопровождающим ее врачам.
Появились дежурные санитары.
— Мари! — окликнул я, но она не ответила.
В этот момент в другом конце коридора распахнулись двери. Из них почти ползком выбралась очень старая женщина — бледное худое лицо, выцветшие глаза, всклокоченные седые волосы. Что-то в ней показалось знакомым. Элизабет, мама Мари?
— Дин, это я! Помоги!
Что за чудеса? Пока я думал, санитар схватил мисс Элизабет и утащил в глубь коридора, несмотря на ее крики. Не думал, что с почтенными родителями, спонсорами всей организации Наследников, можно так себя вести.
Когда я повернулся, Мари уже ушла.
Все произошло быстро, так, что я даже не уверен, было ли это на самом деле.
Выбор я сделал. Вытянул бумажку с именем из горки таких же листиков в бейсболке. Подписал документ, передал весть Максу, он похвалил меня и отправил сообщение тому, кому сегодня повезло. Ладно, пора спать.
Привет! Я снова с вами! Пока я в последний раз пишу в дневник Дина, сообщения рассылаются по всему земному шару. Компаньоны, директора филиалов, менеджеры среднего звена и рядовые работники! Жду поздравлений с моим новым днем рождения!