Наследник
Шрифт:
– Да.
– Он посвятил вас в секрет Двери, это естественно – аргусы всегда обзаводятся одним или несколькими помощниками, желают они того или нет… Поедемте домой, я хотел бы выпить кофе и узнать, что конкретно произошло. И бога ради, не надо относиться ко мне как к представителю некоей таинственной и опасной организации. Помните «Мастера и Маргариту» Булгакова? Так вот: считайте, что я, подобно господину Коровьеву, лицо совершенно неофициальное. Частное. И я могу вам помочь разобраться в возникших проблемах.
– Кто такие аргусы? – не выдержал Серега.
– Давайте потом, не будем задерживаться.
«Опель» никуда не пропал, да и не мог –
Обратно доехали значительно быстрее, меньше чем за полчаса. Высадились напротив арки во двор, Владимир Платонович безошибочно направился ко второй парадной.
– Вы, должно быть, Наталья Андреевна? – Гончаров слегка поклонился, увидев в дверях Серегину благоверную. – Добрый день.
– Можно просто Наталья. Да вы проходите…
Выбрался из своей берлоги насупленный и недовольный Трюггви. Принялся рассматривать новоприбывшего. В старых спортивных штанах и футболке Славика выглядел он комично – эта домашняя одежда подходила здоровенному высокому даниру, как корове седло. Серега машинально отметил: пораненная рука наново перевязана, Наталья постаралась.
И тут произошло то, чего стоило ожидать в последнюю очередь. Господин Гончаров поставил в угол зонтик, передал кейс Сереге, снял пальто и, повернувшись к Трюггви, запросто произнес:
– Хейлс.
– Сигис хейлс… – выдержав паузу, сказал дан. Насторожился.
Затем Владимир Платонович легко и свободно заговорил на понятном Трюггви языке. Будто на родном, без единой запинки. Задал несколько вопросов, получил односложные ответы – дан вначале не поверил, что этот человек способен общаться с ним на равных. Произношение у Гончарова слегка отличалось, согласные он выговаривал тверже и отчетливее, гласные, наоборот, растягивал. Но Трюггви понимал – все, до последнего слова.
– Он использует ютландский диалект, – пояснил Гончаров оторопевшему Сереге. – Сейчас его невозможно выучить ни в одном университете мира. А я говорю с вашим другом на древнедатском. Что же мы стоим? Надеюсь, в этом доме, как и в прежние времена, варят хороший кофе?
Владимир Платонович раньше бывал в квартире, это очевидно. Проходя мимо Двери, приостановился, потрогал торчащий в скважине ключ, усмехнулся и уверенным шагом отправился на кухню.
– Я виделся с Людочкой в две тысячи четвертом, – сказал он, внимательно оглядевшись. – Здесь, в этом доме. Словно вчера… Время летит неимоверно быстро. Сережа, присаживайтесь. Мы в квартире всего лишь гости, но за отсутствием хозяина придется располагаться с максимально возможными удобствами – надеюсь, Вячеслав не обидится.
– Если он жив еще, – заметил Серега. Присел на табурет, в то время как Гончаров расположился в мягком кухонном уголке. Трюггви, привалившись левым плечом к стене, застыл у входа.
– Не проявит дурости – уцелеет. Он аргус. Трюггви, комм, ситья. Наташенька, мне кофе без сахара… О-о, да у вас настоящий арабский!
– Подруга любит, – ответила Наталья. Гончаров глянул остро, создавалось впечатление, будто он знает, о ком идет речь.
– Подруга, да… Отлично. Итак, я полагаю, все вы жаждете
– Вы же сказали – «частное лицо», – напомнил Серега. – А теперь завели речь о «представительстве».
– Не торопитесь, Сергей. Всему свое время. Предупреждаю сразу: предоставить исчерпывающую информацию я вправе только аргусу, но вы получите общие сведения, которые помогут впредь чувствовать себя увереннее. Для начала…
Гончаров вынул из внутреннего кармана пиджака серый паспорт с тевтонским орлом и положил на стол перед Серегой.
– …Для начала следует развеять вполне объяснимое недоверие. Я гражданин ФРГ, постоянно живу в Мюнхене, владею сетью аптек в Баварии. Русское имя? Да, родные дед и бабушка бежали из России через полгода после революции, до тысяча девятьсот тридцать первого года жили в Швейцарии, потом переехали в Германию. Отец женился на соотечественнице из эмигрантов, с началом войны был интернирован как человек без гражданства и русский по происхождению. До сорок четвертого года сидел в лагере под Кобленцем, освобожден англо-американцами. Вскоре после капитуляции Третьего рейха отец по чистой случайности стал аргусом в Мюнхене – жить было негде, после бомбардировок союзников в городе осталось мало неповрежденных зданий, родители сняли небольшую комнатку на Байрен-штрассе… В комнате была вторая дверь, всегда запертая. Надеюсь, объяснять, куда она вела, не обязательно?
– Почему же? – сказала Наталья. – Куда?
– Семнадцатый век, эпоха Тридцатилетней войны. По сравнению с этим – ваша Дверь ведет в сравнительно благополучные и тихие времена. Не каждому аргусу везет так, как повезло Вячеславу. И вам.
– Вы постоянно повторяете слово «аргус». – Серега, просмотрев паспорт (выглядел он настоящим – голограммы, проставленные визы, цветная фотография владельца… Если и фальшивка, то очень высокого класса!), поднял взгляд на Гончарова. – Что это значит?
– Не знаете? Довольно известный древнегреческий миф о титане по имени Аргус Панопт. Если верить Фукидиду, у великана было четыре глаза, по сообщениям Овидия – сто. Аргус никогда не спал и мог увидеть любое событие на Земле, он был лучшим стражем из всех существующих – именно поэтому богиня Гера попросила Аргуса охранять жрицу Ио, которую превратили в корову: Гера не простила своему мужу Зевсу супружеской измены с прекрасной сапией. Аргус привязал корову в Нимейской оливковой роще и бессонно охранял ее, но Зевс подговорил Гермеса усыпить и убить титана – Гермес отрезал ему голову…
– Это очень интересно, – нетерпеливо перебил Серега. – Но какая взаимосвязь между греческим великаном, Трюггви, нашей Дверью и Славиком, которому, я надеюсь, голову пока не отрезали?
– Есть такое англоязычное слово: slang. По-русски – жаргон. Любая социальная или профессиональная группа пользуется своим жаргоном. Летчики, врачи, военные, ассенизаторы – да кто угодно! Мы тоже. Я не знаю, кто впервые назвал людей, присматривающих за Дверьми, «аргусами». Подозреваю, это случилось в эпоху великой технологической революции, веке в девятнадцатом или в начале двадцатого – когда античность стала модной. Аргусы начали объединяться в разрозненные группы перед Первой мировой… Сейчас, в информационном мире, найти друг друга куда легче. Вот ответ на ваш вопрос: я представляю клуб по интересам. Клуб с обязательной взаимопомощью, обменом нужными сведениями и, при необходимости, физической поддержкой. Поэтому я сейчас в Петербурге, а не дома, в Мюнхене, с женой и младшими детьми.