Наследники Альберты
Шрифт:
Они спустились вниз. Бело-голубая столовая показалась шефу окружной полиции самым спокойным и удобным местом для предварительного допроса.
– Поможешь мне?
– попросил он комиссара.- Тебе уже кое-что известно…
– Начинай,- бодро сказал комиссар.- Я сейчас приду.
Его «сейчас» заняло ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы выпить на кухне пять чашек кофе. А это в свою очередь означало, что он пропустил допрос Еспера Экерюда и Полли Томссон.
– Еспер крепко поддал и клевал носом, а Полли только всхлипывала и
Допрос Лиселотт Люнден комиссар Вийк также пропустил. Но ее страстные речи во время заварки кофе восполнили эту потерю.
– Во всем доме только в одной комнате находились два человека - это ты и твой муж,- сказал комиссар, выслушав Лиселотт.- Кто из вас крепче спит на рассвете?
– Конечно, Рудольф!
– ответила она простодушно.
В столовой молодой представитель фирмы «Странд, Странд и Странд» явно вознамерился изложить историю своей жизни от начала и до конца. Комиссару Вийку повезло, он пришел, как раз когда Сванте рассказывал, какую сумму должна была получить Полли по страховому полису Альберты и с каким равнодушием она к этому отнеслась.
Как они и думали, самым ценным свидетелем оказался пастор Люнден. Наибольший интерес вызвала его ночная беседа с Эдуардом Амбрасом.
– Я рад, что вовремя переменил отношение к нему и успел перед ним извиниться. В сущности, он был веселый и славный парень, хотя немного наивный. Расхвастался
вчера, как ребенок, своим дурацким амулетом. Не сделай он этого, может, был бы сейчас жив.
Последней в столовую пришла Мирьям Экерюд. Она выглядела неестественно спокойной, но ее неестественной бледности не скрывали даже румяна.
– Это я нашла его,- сказала она безжизненным голосом.- До десяти я к нему не входила, знала, что он проснется поздно.
– Почему поздно?
– спросил комиссар Вийк.
– Около часа ночи он принял две таблетки снотворного.
– Ты знаешь, что он принимал?
– Мандракс. Две таблетки. Наверно, пузырек так и стоит в ванной. Он всегда держал его среди своих туалетных принадлежностей.
– Часто он пользовался снотворным?
– Нет. Не очень. Только если был взвинчен.
– Как вчера, например?
– Да, вчера он переволновался. Несколько месяцев он скрывал от всех свое родство с Фабианом. И вот вчера… взорвал свою бомбу. Что тут началось! Настоящий цирк. А этот недотепа адвокат даже не попытался нас образумить. Лишь подлил масла в огонь, сообщив, что теперь Эдуардо получит половину наследства.
– Что значит «настоящий цирк»?
– Ну, Полли сразу пустила слезу. Еспер с горя надрался, а тетя Лиселотт до сих пор не опомнится от расстройства. Даже дядя Рудольф сплоховал, забыв свои наставления о мудрости и справедливости.
– А ты сама?
– Я ему все высказала,- жестко ответила Мирьям.- Выложила все, что я о нем думаю, а потом повторила еще раз в его комнате. Я была у него между часом и половиной второго.
– Всего полчаса? Недолго же вы ссорились,- заметил комиссар
Мирьям ответила не сразу.
– Я понимаю, на меня это не похоже,- призналась она.- Но ведь Эдуардо… Он сильный, он просто вытолкал меня за дверь.
Пока в розовой вилле обследовали место преступления и вели допросы, потрясенный город гудел от волнения. Чем меньше мы знаем, тем легче судим - таково старинное правило.
– А что я говорила?
– слышалось на Престгатан.- Я с самой пасхи твержу: Альберту Фабиан отравили.
– Кто-то позарился на ее деньги.
– На деньги и на дом! Ведь это не дом, а мечта. Не у многих виллы стоят на берегу озера в самом центре города.
– И кому же все это достанется?
– Полли, конечно. Она ее приемная дочь.
– Этой тощей тихоне? А, правда, что она…
– Правильно,- говорили на церковном дворе.- Альберту отравили, это точно. Убийца заклеил окна и двери пластырем, а потом уморил ее угарным газом.
– Кто? Вам известно, кто ее убил? Какой злодей!
– Он иностранец. Кажется, индеец или что-то в этом роде. С ним путается дочка Ёты Люнден. Помните Ёту, младшую сестру Альберты? Ту, что вышла за одного из Экерюдов?
– Конечно. Ну и что же индеец?
– Может, он вовсе и не индеец. Я точно не знаю. Только убил Альберту он, это ясно. А потом раскаялся и покончил с собой…
– Все имущество должно отойти ее брату, пастору из Лубергсхюттана,- рассказывали в другом месте.- Неужели это он поднял руку на родную сестру? Боже милостивый, какой ужас!
– Не сам пастор. Его жена. Такие святоши самые опасные…
– Нет,- утверждали на Хюттгатан.- Тут, считайте, целых два убийства. Он привез с собой какого-то ядовитого гада, который их всех перекусал…
– А его хоть поймали? Не знаете? Того гляди где-нибудь напорешься на эту дрянь.
– Куда только полиция смотрит!
– Ну и местечко! Убийство, ядовитые гады и небывалое наводнение. Хоть беги отсюда.
В три часа дня комиссар Вийк собрал в гостиной наследников, адвоката и врача Альберты Фабиан. Сделал он это после недолгого совещания со старшим полицейским Эрком Берггреном и шефом местной полиции Андерсом Лёвингом.
– Хочешь устроить свою знаменитую очную ставку?- полюбопытствовал Анд ере Лёвинг, который спешил на обед к «Трем старушкам».
– Во всяком случае, репетицию к ней. Мне нужно установить последовательность событий.
Войдя в гостиную, комиссар сделал вид, что не слышит шумных протестов Лиселотт, восседавшей на красном диване.
– Что им еще от нас нужно?
– возмущалась она.- Мы рассказали все, что нам известно об Эдуарде и его проклятом медальоне!
Пастор и она были в черном. Мирьям в строгом сером бархатном костюме, на адвокате Странде тоже был серый костюм, а на докторе - темно-коричневый. Желтый, наперекор всем условностям, пиджак Еспера и розовый свитерок Полли вызвали у комиссара чувство, похожее на благодарность.