Наследники Борджиа
Шрифт:
— А зачем? — В глазах Рыбкина мелькнуло уже больше заинтересованности.
— Чтобы потом ключи тихонько свистнуть с того места, куда они их положат, не перепутав с другими, и выполнить важное задание нашего иностранного друга, — аккуратно шепотом сообщил Рыбкину Витя. — Но это уж моя забота. И как сделать, чтобы они дверь открыли, тоже мне устраивать придется. А твоя работа — сейчас залезть туда и орать погромче. И ни за какие коврижки обратно не вылезать, покуда дверь не откроют. Понял?
— Понял. — На лице
— Полезешь?
— Ну, да…
— Понимаешь, я бы сам готов, — подбодрил его Витя, — да вот попробовал сейчас, попа не проходит…
— А если спросят, как я попал туда, что говорить? — спросил вдруг Леха.
— А это хороший вопрос, молодец! — Витя задумался. — Все надо отработать, все детали! А то из-за ерунды такая идея рухнет!
— А я скажу, что мне лях померещился, — сообразил сам сержант. — Ну, как тогда в лесу, помните? И я стал следить за ним, а в дыму-то тут и не разберешь, что к чему, вот и не сориентировался… — бойко предложил он.
— Правильно, — поддержал его Витя, — так и рассказывай. Только слово «сориентировался» не употребляй. Могут не понять. Попроще что-нибудь, попроще… Ладно?
— Ладно, — согласился Рыбкин.
— И как залезешь, не ползай там туда-сюда, на одном месте сиди, а то еще уползешь в темноте, так где тебя потом искать будут? — предупредил его Витя.
Вообразив себе перспективу, Рыбкин слегка побледнел.
— Да это все недолго будет, не думай, — успокаивал его Витя, — я уж постараюсь, поверь.
С нервной надеждой на лице Леха затряс головой. Что еще ему оставалось делать? Приказ есть приказ. Ничего не попишешь. Придется жертвовать собой.
— Ну, с Богом, Леха, полезай! — Витя, хоть и не очень в Бога верил, а перекрестил сержанта.
— Что, прямо сейчас? — в последнюю минуту Рыбкин опять сдрейфил.
— А то когда же? Давай, давай!
Старательно затолкав Леху в лаз, Витя подождал, когда тот во все горло начнет взывать о помощи, и снова ринулся в башню.
— Эй там, наверху! — закричал он, что было мочи. — Слышишь меня? Беда! Беда стряслась!
— Чего орешь? — отозвался неохотно Макар. — Приключилось что?
— Так говорю же тебе, беда! Не знаю, как и быть-то! — не унимался Витя. — Дружок мой под стену провалился. Никак вытащить обратно не могу! Ноги-руки переломал, стонет! Пособил бы, а?
— А как я с поста уйду? — засомневался Макар. — Рад бы от души, да отлучиться никак мне нельзя. А как тут что плохое без меня выйдет? Ты в собор беги, там себе подмогу найдешь… Народ у нас отзывчивый, в кручине не оставят без подмоги.
— Спасибо за совет, — крикнул Витя. — Побегу!
Рыбкин продолжал вопить, что было мочи. Вбежав в собор Успения, Витя сразу же натолкнулся на Ибрагима Юсупова.
«Ну, на ловца и зверь бежит, — с радостью подумал он. — Не оставит же татарин
— Беда, ваше сиятельство! — рухнул он на колени перед удивленным Ибрагимом. — Бежать надо на помощь. Дружок мой молодой за ляхом погнался, да угодил в глубоченную яму под стеной. Руки-ноги переломал, вытащить не могу…
— Да за каким ляхом? Откуда лях-то? — изумленно вздыбил черные тугие брови Ибрагим.
— Чего не знаю — того не знаю, вот клянусь, — Витя размашисто перекрестился. — Сам только краем глаза видел. Был рядом, а обернулся — нет дружка. Из-под стены на помощь зовет. Что делать, ума не приложу!
— Под стену провалился? Как это его угораздило? — Ибрагим с недоумением взглянул на подошедшего Никиту.
Присутствие князя Ухтомского в планы Вити не входило. Никита умен, он и подвох обнаружить может. Но делать нечего. Надо вести игру до конца.
— Под какую еще стену? — строго спросил Витю князь Ухтомский. — Сказал же вам — во всем отца Геласия слушать и не лазить где не велено.
— А вот под ту, которая к озеру ближе, — тараторил Витя, — я уж так виноват, так виноват, ваше сиятельство, не доглядел я за ним! — чуть не со слезами винился он, преданно хватая князя за кольчужную перчатку.
— И зачем я только взял вас с собой! — с досадой отмахнулся от него уставший Никита. — Одна только морока с вами. Сходи, Ибрагим, погляди, что там стряслось. И вот Феофана с собой возьми. Он все ямы наверняка здесь знает… Феофан, — подозвал он послушника, — с Ибрагим-беем пойдешь. Пособи там, если надо.
— Слушаю, государь.
Ибрагим-бей, с ним два татарина и Феофан последовали за Витей к Свиточной башне. Только вышли из Собора, как уже услышали душераздирающие Лехины вопли.
Витя даже слегка встревожился про себя. То ли Рыбкин там так хорошо в роль вошел, то ли и в самом деле повредил себе что. А это уж совсем ни к чему. Что с ним потом делать? Но уже поздно.
Подойдя к лазу под стеной, Витя наклонился и просунул в яму руку.
— Да не кричи, не кричи, — приговаривал он, — сейчас вытащим тебя. Ну давай, хватайся, что ли. И как ты закатился-то туда?
Рыбкин стал орать потише, потом и вовсе замолк и усердно сопел, делая вид, что старается вылезти. Но как и договаривались, ничего у него не получалось.
— Ой, больно, ой, рученька моя, ой, не могу! — стонал Леха изо всех сил.
— Что делать? — Изображая отчаяние, Витя обернулся к Ибрагиму.
Ибрагим-бей отстранил Витю, сам обследовал лаз и опять недоуменно пожал плечами:
— Странно, почему он не может вылезти? Места достаточно…
— Рука, рука за которую тянем, повреждена у него, а другой стороной он повернуться не может. И ногу покалечил тоже, — быстро объяснил ему Витя, боясь, что сомнения, посетившие татарского принца, могут укрепиться в его голове.