Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека
Шрифт:
«Дендрологию придётся учить заново, ведь в лесном техникуме изучал европейские да сибирские виды деревьев и трав. Владимир Клавдиевич Арсеньев в романе «Дерсу Узала» описывал маньчжурскую флору, – отметил он про себя, – но читать одно, а видеть самому – другое. Ладно, одолею, поступлю в институт». Вспомнил, что всегда на тумбочке у его кровати в общежитии лежала книжка «Дерсу Узала» – про уссурийскую непролазную тайгу, сказочно богатый животный мир, тигров и женьшень… Всё это будоражило воображение Сергея и манило. На реке Тадуши в 1905 году Дерсу во второй раз встретился со своим другом «капитана»*. Взяв в библиотеке карту, Сергей узнал, что сейчас там находится
Вот так и сложилось – прочитал в юности книгу о Сихотэ-Алинской тайге, невеста сбежала к другу, вот он и поехал в Кавалерово воплощать свою мечту. «Не было бы счастья – да несчастье помогло», – посмеивался он над собой.
Поздно вечером автобус поднялся на Сихотэ-Алинский перевал и спустился вдоль верховья реки Тадуши в узкую долину, покрытую кедровым лесом. Через полчаса подъехали к посёлку. Издали он напоминал маленький городок, освещённый фонарями вдоль асфальтированных дорог. Разглядывая строение аэропорта у дороги, двухэтажные здания каких-то промышленных предприятий, частные дома, Сергей сделал для себя вывод, что Кавалерово – вполне приличный посёлок для такой глуши. Примерно километра через два свернули в центр. На автовокзале ему подсказали, что гостиница находится через дорогу.
Утром, сдав номер и расспросив, как дойти до лесхоза, пошёл устраиваться на работу. Ближний путь пролёг по улице Арсеньева, у двухэтажного здания правления геологической экспедиции он повернул на окраину, а у детского садика поднялся по крутой бетонной лестнице с перилами для пешеходов на сопку и оказался на улице Геологической. Посёлок геологов хорошо был виден с пологого склона сопки. Просторные деревянные двухквартирные дома с приусадебными участками и садиками, грунтовые улицы со столбами электросети и светильниками, магазин говорили о том, что разведкой богатств в недрах Сихотэ-Алинских гор здесь занимаются всерьёз и давно. Сергей шёл, разглядывая усадьбы с плодовыми деревьями, кустарниками и цветниками у домов, и, размышляя, не заметил, как оказался в конце длинной улицы.
– Как в лесхоз пройти? – поинтересовался у пожилой женщины с накинутой шалью на плечах, с миловидными чертами и голубыми глазами, в которых всё ещё искрился азарт молодости, она доставала журналы и газеты из почтового ящика на калитке крайнего дома у кромки тайги.
– А вон туда войдите, – она, улыбнувшись, показала на деревянный забор с выломанными досками вместо калитки.
«Можно было бы и дверь из этих же самых досок сколотить и на шарниры повесить, раз тут ходить людям ближе», – подумал Сергей, просовывая в лаз голову и перешагивая через прожилины. Через редкий берёзовый лесочек он вышел к гаражу и пошёл по грунтовой дороге к одноэтажному длинному деревянному зданию из кедрового бруса, потемневшего на солнце.
Под молодой липой с жёлтой листвой на деревянном тротуаре разговаривали двое мужчин, а поблизости в беседке на скамейках сидели три лесника и о чём-то балагурили. «Похоже, что им всем уже за пятьдесят, а то и под все шестьдесят», – отметил Сергей, решив с ними познакомиться и разведать обстановку.
– Здравствуйте, лесхоз тут будет?
Мужчины, смолкнув, кивнули и приняли выжидательно-серьёзный вид.
– С трудом нашёл вас, на самой окраине поселились.
– А у военных иное мнение. С этой сопки хорошо видна вся долина и главная дорога. Хорошее место для обороны. Здесь японцев во время войны ждали, штаб батальона вон в том маленьком доме был, – лесник, в чертах и поведении которого угадывался бывший военный, со строгим выражением глаз и загадочной улыбкой, в форменной поношенной фуражке лесника показал рукой в сторону дома, – после войны штаб отдали под контору лесхоза.
– А вы случаем не скажете: есть в лесхозе свободная должность? – поинтересовался
– Это вон – к нему, – махнул лесник в сторону двух мужчин под деревом.
– Спасибо, – кивнул он лесникам.
Сергей остановился в сторонке от двух мужчин и, в ожидании окончания разговора, стал рассматривать территорию лесхоза. «Да, – размышлял он, – судьбу свою я изменил резковато. Всё здесь не так, как на родине. Родных и знакомых нет, и начинать придётся с чистого листа. Но ничего, выдержу. Лесники тут фронтовой закалки люди, в беде не бросят. Да и какие могут быть трудности в мирное время?»
В створе открытых ворот усадьбы лесхоза Сергей заметил, что по асфальтированной дороге Варфоломеевка – Рудная Пристань, довольно узкой, встретились пассажирский ярко-красный автобус междугороднего сообщения и диковинно огромных размеров лесовоз золотисто-жёлтого цвета, гружённый стволами деревьев, примерно двадцатипятиметровой длины.
Вчера Сергей из окна автобуса видел выползающие из тайги огромные лесовозы, тогда он удивился, а сосед пояснил – японские.
Лесовоз мягко шумел от напряжения двигателем, свистя выхлопной трубой, поднятой над высокой кабиной. Сергей подумал, какой же мощи достигла Япония, чтобы иметь возможность продавать Союзу настоль совершенную технику: «Да… Индустрия там, похоже, на высоте. Нашим лесовозам такая машина не чета, раза в три больше на себя хлыстов берёт. С помощью японцев мы такими темпами тайгу быстрёхонько вырежем».
Сергей обратил внимание на аллею из молодых и стройных елей, насаженных от ворот до конторы, на некрашеный штакетник усадьбы, грязный от пыли и местами ломанный. Со стен конторы свисали клочки пакли – воробьям на гнёзда. Удивился, что при таком богатстве растительного мира в палисаднике беспорядочно растут низкорослые какие-то деревца, и нет ни одной клумбы с цветами. Единственным украшением оставалась молодая липа у крыльца конторы, она играла в ярких лучах по-летнему тёплого солнца ржаво-жёлтой листвой. Под ней стояли и всё никак не заканчивали беседу двое мужчин: один постарше, пенсионного возраста, в форменной куртке лесника и фуражке с зелёным околышем; другой – уверенный в себе, высокий, крепкий, лет сорока, в добротном штатском костюме, светлой рубашке, подобранной под голубые глаза, с галстуком, аккуратно подстриженными тёмно-каштановыми волосами, начищенными до блеска чёрными туфлями.
«Командный состав, – отметил про себя, – но кто? Лесничий, главный лесничий или сам директор? Подожду», – решил Сергей. Он не спеша прошёл мимо них по дощатому тротуару к двери конторы, поздоровался, но на него не обратили внимания.
Сергей остановился у сваренного из труб и укреплённого в бетон щита. На одной половине – про взятые коллективом «Социалистические обязательства на 1972 год», на второй – «Доска почёта». От времени подписанные чёрной краской фамилии передовиков выгорели, а фотографии пожелтели. Сергей подошёл поближе. На одной из них узнал пожилого лесника. «Николай Тихонович Басаргин, лесник Высокогорского лесничества», – прочёл подпись и посмотрел в его сторону, тот о чём-то рассказывал вкрадчивым, елейно-спокойным голосом.
Сергей прислушался к разговору, но не разобрал, о чём беседа. «Запомним, в лесхозе всех надо знать в лицо. А он приметен. Взгляд от собеседника отводит частенько, глаза бегают, волосы с густой проседью слиплись от пота и выглядывают из-под форменной фуражки. Утро, а он уже успел потрудиться изрядно. Борода подстрижена. Руки сильные, это видно по плечам и рукавам куртки, одетой поверх свитера домашней вязки».
Сергей отвёл взгляд от собеседников и стал рассматривать на стене веранды с грязными стёклами оконных рам темно-зелёную старую вывеску: «Приморское управление лесного хозяйства, Кавалеровский лесхоз».