Наследники, двойники и жвачные мира сего
Шрифт:
Честный ответ такой: вряд ли жизнь стала бы другой, чем при Брежневе. Ну так в 90-е годы и такой ответ виделся наиболее желанным для большинства. Чуть лучше или чуть хуже - разницы и не почувствовали бы, трудно удерживаясь на грани существования. Жили привязанностью к земле, не помнящей претекших бед, однако и от надежд на «правильную власть» тоже не зарекались, истощив их неутоленным ожиданием до прозрачности.
С такой надеждой смотрели на Горбачева. Потом на Ельцина.
Теперь смотрят на Путина. Ничего дурного в этом нет. Даже и хорошо, что надежда еще живет - ненавязчивая гостья, каждый раз иная, в ином обличье, с другими подходами, с новыми именами, овеваемая мелодиями
Что же она умеет? Только снимать с креста.
Сердечная недостаточность КПСС
Сергей Медунов позже Горбачева стал первым секретарем крайкома, хотя и был старше. Хрущев, пока был у власти, не давал ему хода. Коса на камень в Крыму нашла на пляже у Юсуповского дворца. Никите Сергеевичу не терпелось изложить суть очередной своей авантюры, чтобы посмотреть на реакцию окружения и пораскинуть мозгами на тот случай, если она будет сугубо отрицательной. На отдыхе это можно, а в Москве на Пленуме ЦК просто небезопасно.
– Ну-ка раскинь карту на песке!
– велел он коменданту правительственной госдачи. И начал витийствовать про несокрушимую дружбу братских народов России и Украины. В общем, Медунов стал одним из первых, кто услышал от Хрущева, что тот намеревается передать Крым Украине.
– Как вы можете отдавать то, что не завоевывали?!
– вскипел Медунов.
– Вы совершаете тяжкую ошибку, искупать которую придется кровью наших потомков!..
– Ты что себе позволяешь?
– гневно набычился Хрущев.
– Забыл, с кем говоришь?!. Напомнить тебе?..
– Это вы забыли про Севастополь!
– выкрикнул в ответ Медунов.
– Про нашу военно-морскую славу забыли! Что будет с Севастополем под хохлами, вы подумали?..
Как ни странно, однако Хрущев унял свой гнев и больше не метал грозных взглядов на оппонента. Велел коменданту убрать карту Украины и Крыма и, ни с кем не прощаясь, засеменил в лечебный корпус на процедуры. Мстительного хамства в душе затаил изрядно. Был Медунов в ту пору всего лишь первым секретарем Ялтинского горкома партии, а Хрущев в отместку пересадил его на Сочи, рангом пониже, и забыл на годы. Ни с кем больше не советуясь, Крым отдал Украине. И вот ведь что наводит на мысль о позорной «сердечной недостаточности» КПСС: никто, кроме отчаянного Медунова, не выступил на Пленуме против сумасбродной инициативы Никиты, никто из членов ЦК не защитил русский Севастополь. А Хрущеву только и нужно было, что голоса секретарей украинских обкомов в поддержку его будущих инициатив, чаще вредных, чем бесполезных. Крым послужил авансовой предоплатой за политическую поддержку авантюриста.
С Брежневым у Медунова отношения сложились, как у старшего брата с младшим. Не были Они однополчанами, поскольку на разных фронтах воевали, но после мемориала «Малая земля» стал Брежнев так называть, и письма к нему так подписывал: «Твой однополчанин». По всему видно было, работать Медунову в ЦК, а там, глядишь, и вопрос о наследнике созреет, если уже не созрел. Словом, шел Сергей Федорович на выдвижение в Москву первым номером, еще задолго до Романова. Но у председателя КГБ Андропова свой взгляд имелся на проблему наследника. Отсюда и посыпались удары на лучшего «советского губернатора».
От масштабного «рыбного дела», густо населенного фигурантами, начиная с министра Ишкова и кончая директором сочинского магазина «Океан» Пруидзе, потянулась ниточка в Краснодар. Пруидзе якобы дал показания на первого секретаря крайкома: берет взятки. Может, и брал. А может, ложной была эта ниточка от Пруидзе, потому что самый весомый донос на Медунова получил Андропов от секретаря крайкома
Только и здесь вскоре оборвалось. Тараду за его услугу перевели в Москву заместителем министра, где за ним зорко наблюдали люди Щелокова. И не напрасно: попался на крупной взятке почти сразу. Вышибли у него признание, что брал он и в Краснодаре - в общей сложности у сотни человек взял. Указал места трех тайников в краснодарском доме - на кухне, в сарае и в курятнике. Извлекли почти полмиллиона рублей, но московских схронов, как ни бились с ним, не сдал ни одного.
Следствию помогал старательно и сдал многих - сочинского мэра Воронкова, у того тайники с бриллиантами были; секретаря Сочинского горкома партии Мерзлого, председателя комиссии партийного контроля Карнаухова, начальника стройуправления Лобжанидзе, первого секретаря Геленджикского горкома партии Погодина, очень похожего на Горбачева. Оборвалась ниточка, так и не дотянувшись до Медунова. Тарада и в Лефортово стучал на сокамерников, рассчитывая на менее тяжкую статью, за что и удушили его однажды ночью. В деле записали: скончался от сердечной недостаточности. Таким вот путем от суда ушел. И схроны его мышам достались.
Тем временем новый след возник. Главный в Сочи строитель ресторанов, гостиниц и кафе Лобжанидзе дал конкретные показания. Но не на Медунова. Другая фамилия просилась в общий процесс обличения коррупционеров. Ставропольский первый секретарь, круглоголовый человек с темной отметиной на лбу и свежим огнем в глазах, брал столь много и так беспорядочно, что в столице края никаких курятников не хватило бы под тайники.
«У нас, Михаил Сергеевич, на все квитанции есть, - успокаивала подавленного супруга Раиса Максимовна.
– Мы меньше других брали». Он-то знал, что не меньше. Еще и квитанции сохранила! Чтобы следователям проще опись имущества составлять, что ли? «Ты же знаешь, сколько берет Медунов!» - не унималась она. «Да ладно тебе...» - тоскливо вздыхал он. «Нет, не ладно, Михаил Сергеевич! По справедливости судить надо...»
Горбачев замолчал и сидел, как опечатанный сейф. Думал думу свою: как подойти к Медунову. Крючков сказал ему: сдашь Медунова - сам сухим из воды выскочишь. Сказать легко, а как его сдашь, если у человека мощь, хватка и воля могучая. Любые решения принимает без промедления. Такой не станет размениваться на мелочи и тайники в курятниках обустраивать. А что станет? Однажды Горбачев приехал к нему и застал разговаривающим по телефону с пограничниками. Те докладывали, что из Ростова идет на бреющем неопознанный самолет в сторону Турции. На запросы не отвечает, начальства нет, поскольку суббота - что делать, товарищ первый секретарь?
– Самолет сбить!
– кричит в трубку Медунов. Ему отвечают, что на данный момент нет готового на перехват истребителя. Как бы и должно ему быть, но нету.
– Перепились там все, мать вашу! В Гудауте есть истребители! Звоните туда от моего имени. Исполнение донести!..
Позвонили. Подняли истребитель. Сбили нарушителя; о чем и доложили через полчаса. Медунов принял доклад и выразил благодарность за службу. Только после этого обратил внимание на Горбачева: «Слушай, а ты свое пятно на лбу не пробовал вывести?» «Нет...
– растерялся Горбачев.
– Это же родимое». «Вот-вот, - сказал Медунов, - сплошь и рядом родимые пятна. Про Кулакова слышал?» «Да, - кивнул Горбачев, - сердечная недостаточность». «Какая там недостаточность! Застрелили его, инсценировав самоубийство. Место секретаря ЦК для кого-то освободили. Часом, не слыхал, для кого?»