Наследники графа. Армэль
Шрифт:
– Может быть вы уберете свою руку? – произнесла она через секунду твердым голосом.
– Вам неприятно? – он продолжал мягко поглаживать основание ее шеи.
– Неприятно.
– А по глазам не скажешь.
Нервно дернув плечом, она отстранилась.
– Не говорите больше так с Полин, она вам не служанка, – вдруг сказал де Монфор.
– Ах, ну что ж, я понимаю, – полу смеясь, полу гневаясь, сказала графиня. – Как вам будет угодно.
Завязывая ленты плаща, она посмотрела ему в глаза, потом отвела взгляд.
– Кстати, этой Полин можно доверять?
– Да. Она выполняет
Утром Полин сама принесла Анне в комнату завтрак. Она была очень оживлена и довольна. Видимо, ее так радовало то, что гостья спала в своей комнате одна.
– И что ваш муж? Приехал? – спросила у нее графиня, которая отнесла столь доброе расположение духа хозяйки именно к этому событию.
– Ой, да нет, он давно сбежал!
– Да вы что? А как же…
– Господин де Монфор просто пошутил вчера.
– Понятно.
Поменяв полотенце и немного прибравшись в комнате, пока гостья нежилась в постели, Мадлен собралась выходить.
– А он очень хороший человек.
– Кто? Ваш муж? – графиня де Куси села, откинув назад волосы.
Сейчас, в обычной сорочке, без украшений и роскошного одеяния, она уже не внушала хозяйке гостиницы такого благоговейного трепета.
– Господин де Монфор. Правда. Очень хороший.
Глава VI Король и Луиза в гроте, а Армэль узнает, что он великий грешник
Луиза сквозь сон услышала какой-то шум. Открыла глаза и увидела, как в окно влезает мужчина. Спрыгнув на пол, он чуть не наступил на собачку фрейлины, которая пронзительно взвизгнула.
– Черт! Пошла прочь! – прошептал незнакомец.
Лавальер расслышала голос короля. Он уже несколько раз присылал ей цветы и подарки, но драгоценности она отсылала назад. И вот Людовик перешел к решительным действиям.
– Ваше величество! Что вы здесь делаете? – прошептала девушка, сев в постели.
– Вы меня обижаете, не принимаете мои подарки. Я пришел узнать, почему.
Луиза вздохнула.
– Сир, умоляю, простите меня…
Людовик засмеялся.
– Не стоит так серьезно все воспринимать! Я же пошутил.
Он сел на постель Луизы. Она постаралась отстраниться, и он заметил это ее движение.
– Вы однажды сказали, что любите меня… – произнес король тихим серьезным голосом. – Вы не из тех, кто врет о таких вещах. Стало быть, говорили правду. Почему же вы тогда так меня боитесь… Я не знаю, как иначе назвать ваше поведение.
– Я действительно говорила правду, ваше величество. Но ведь это большой грех! У вас есть супруга.
Людовик встал, и прошел по комнате, скрестив на груди руки. Она видела, как в темноте светится белым пятном его рубашка с пышными кружевными манжетами.
– То есть, вы желаете, чтобы я ушел? – спросил он.
Она молчала.
– Ну что ж. Извините, сударыня, что потревожил вас столь поздним визитом, – недовольно сказал Людовик.
Когда король исчез тем же путем, что и появился, Луиза упала на подушки и расплакалась, сама не понимая – от счастья или стыда.
«Эта маленькая фиалка, прятавшаяся под травой, стыдилась быть любовницей,
И была права. Луиза всю жизнь страдала от того, что любя короля, чувствовала себя из-за этого презренной грешницей. А в самом начале их отношений она всячески избегала Людовика, который, в свою очередь, повсюду следил з ней горящим взглядом. Его страсть еще больше распаляло то, что он видел, как она мечется и колеблется.
Король понял, что Луиза целомудренна, оттого и так страшится оставаться с ним наедине, стесняется его, вся сжимается в его обществе. Ора де Монтале рассказала ему, что у Луизы никогда не было поклонников. Ора также поведала королю, что Луиза бережно хранит все его записки, а в ее книгах между страниц лежат лепестки подаренных им цветов.
Молодой монарх еще несколько раз залезал в комнату Луизы через окно, но самое большее, чего смог добиться – долгой задушевной беседы до самого рассвета. Причем сам он сидел в кресле, а Лавальер, закутавшись до подбородка в одеяло – в постели.
День, выбранный для пикника, выдался очень теплым и солнечным. По парку гуляли под руку дамы и кавалеры, неспешно ступая по усыпанным гравием аллеям, по обеим сторонам которых росли пушистые кустарники редких видов. Лишь Мария-Терезия, недавно узнавшая, что находится в положении, и плохо себя чувствовавшая, не вышла на пикник.
Принцесса Генриетта в окружении своих дам расположилась под густыми кронами деревьев, в прохладной тени. Здесь находилась беседка в античном стиле, с мраморными колоннами. На скамейках были разложены подушки, а в центре – столик, на котором стояло блюдо с фруктами.
Утро совершенно не предвещало плохой погоды. Но днем буквально за считанные минуты небо из ясного голубого превратилось в графитово-серое. Неожиданно началась гроза. Генриетта и ее фрейлины с визгом бросились под защиту летнего павильона, потому что беседка не вмещала всех, желающих укрыться от потоков воды. Да и в павильоне уже было много людей, поэтому не успевшая за всеми Луиза де Лавальер растеряно остановилась. Она видела, что ей там места нет, а насмешливый взгляд принцессы окончательно выбил почву у нее из-под ног. В последнее время Генриетта просто изводила ее придирками, травила и насмехалась. Но вдруг рядом оказался сам король. Лавальер сначала не поняла, почему так вытянулось хорошенькое личико герцогини Орлеанской, а среди придворных, прятавшихся от дождя в павильоне, прокатился удивленный ропот. Оказалось, Людовик, не обращая внимания на ливень, снял свою широкополую шляпу и поднял ее над головой Луизы.
– Идемте, сударыня, в дальнем гроте полно места, – сказал он.
Они почти бежали под теплым дождем по парку, не обращая внимания на провожавшие их взгляды.
В гроте молодые люди остались наедине. Было зябко и сыро. Людовик тряхнул мокрыми волосами. Подойдя к Луизе, он мягко коснулся ее шеи, щеки и вдруг запустил пальцы в ее волосы, ласково гладя затылок. Она попыталась отпрянуть, выжидающе посмотрела на вход в грот.
– Перестаньте вы туда смотреть, – прошептал он. – Там все равно никого нет. Вам никто не придет на помощь.