Наследники Раскола
Шрифт:
Карина горестно покачала головой:
— Сколько детей могло бы научиться рисовать… Причем, это были бы те же самые люди, которые арестовали нас… И убили Слепого короля…
— Нас также обвиняют в краже некой ценной вещи, — напомнил Крис. — Боюсь, значимость ее так велика, что, даже приобщившись к прекрасному, люди не отказались бы от насилия, чтобы заполучить это. Вы, кстати, не представляете, что бы это могло быть?
— Нет, — покачала головой Карина и сама себе не могла объяснить, почему опять не открылась своему другу.
Начались дни, только внешне
Ее чувство к Кристоферу вышло на новый уровень. Она смотрела на своего друга словно впервые. Каждый день находила что-то новое в его облике, поведении, характере. Только сейчас она отметила, что у эсверца удивительная танцующая походка. Как будто он не шел, а двигался в неком замысловатом танце. Особая грация проявлялась даже в самых простых движениях рук.
Карина поняла, что сложившийся у нее прежде образ этого мужчины не имеет никакого отношения к действительности. Когда-то давно она словно накинула на Кристофера Ива Эсверского блестящую ткань со знакомым всем девушкам рисунком, а теперь с удивлением сняла ее и увидела настоящего Криса — Криса, которому было около сорока лет; Криса, у которого тонкие морщинки уже разбегались от уголков глаз; Криса, у которого была своя жизнь и до знакомства с ней и после; Криса, который был совсем не обязан ее любить…
Но как же она любила его! Карина не могла больше пяти минут просто сидеть рядом с ним. Ей сразу хотелось плакать от нежности. Тогда она забиралась на самый верх коробок, где виднелся крошечный уголок окна, и писала стихи, рисовала, работала над своими философскими трактатами.
Кристофер проводил время, готовя речь для суда и вычисляя настоящих убийц Слепого короля. Карина знала — все, что он сейчас делает, гениально и не осмеливалась ни о чем спрашивать. Она бесконечно дорожила минутами совместно разделяемой трапезы. Не глядя в тарелку, она черпала серую баланду, предоставлявшуюся на завтрак, обед и ужин, и не могла оторвать взгляда от Кристофера Ива.
— Карина, вы последнее время очень странно на меня смотрите, — заметил однажды эсверец.
— Я люблю вас, — сказала Карина, думая, что нашла правильный ответ, и не понимая, почему Крис изменился в лице.
Он подошел ближе:
— Нет, это я вас люблю.
— Нет, я, — заплакала Карина, боясь, что ее чего-то лишат.
Крис обнял Карину. И все остальное перестало существовать…
60.
А потом был суд. Но Карина его видела не так, как должна была. Перед ней было не строгое заседание, в котором свои обязанности исполняли судьи, адвокаты, свидетели, а пространство, лишенное границ, состоящее из разноцветных светящихся шаров.
Шары эти перекатывались с места на место и издавали звуки разной тональности. Среди них были зеленовато-серые, голубовато-сиреневые, коричневые с черными вкраплениями,
Невероятные деформации происходили с остальными. В некоторые шары этот золотой цвет попадал, а в некоторые — нет. Первые становились легче и прозрачнее, а последние, наоборот, сгущали свои темные краски, становились жесткими и трескались.
61.
…А потом Карина начала видеть как обычно. Они с Крисом бегут по коридору. Прямо на них выбегают стражники. Приказ схватить путешественников живыми, а лучше мертвыми, читается на их лицах. Беглецы сворачивают. Их продвижение столь хаотично и нелогично для людей, знающих замок как свои пять пальцев, что некоторое время им удается спасаться от своих преследователей.
Но когда они уже видят выход на улицу, совсем рядом раздаются голоса. В последнюю секунду путешественники успевают прыгнуть в нишу за колоннами.
Место для пряток оказывается на «троечку». Их практически невозможно не заметить здесь. Хорошо, что стражники решают разделиться, и только один направляется к ним. Уже слышен лязг его оружия. Уже различимо его дыхание. Карине хочется кричать, чтобы покончить с этим напряжением. Крис успокаивающе гладит ее по запястью.
Подойдя совсем близко, стражник остановился, потом махнул остальным: мол, все в порядке. Когда сапоги отгрохотали вдали, человек тихо произнес:
— Крис, иди за мной.
— Леон? — эсверец вышел из тени.
Он хотел еще что-то спросить, но человек покачал головой и быстро направился к выходу. Карина не видела лица стражника, могла различить только широкие плечи, уверенную походку.
— Леон, что ты здесь делаешь? — спросил на улице Крис. — Где ты пропадал столько лет?! Знаешь, кто был с нами?
— Диана… — сказал стражник. — Я искал ее… Но теперь слишком поздно…
У Леона было хорошее открытое лицо. Глаза с мягким спокойным выражением странным образом контрастировали с резким волевым подбородком.
— А ты знаешь, почему мы вернулись без нее? — продолжал Крис. — Диана не поехала к себе в монастырь. Командир арестовавшего нас отряда куда-то увез ее.
— Как увез?! Какой командир?! — вскричал человек.
— А вот такой, с тонкими усиками и глазами эпилептика!
— Граф Индиго! — вскричал Леон, и тень набежала на его лицо.
Какие-то безумцы попытались остановить их. Но Леон бился как лев. Крис также демонстрировал вершину боевого мастерства. Карина впервые пожалела, что у нее нет меча. Вообще, она даже удивилась — почему у нее до сих пор нет настоящего оружия?! Оставляя за собой проклятия и стоны, путешественники вскочили на лошадей. Они даже думали, что спасены. Но недооценили настойчивость синейцев. К вечеру их стали настигать всадники в пестрых накидках.