Наследники Слизерина
Шрифт:
— Но ведь эта организация незаконная? Я правильно понял? — не остывал Крауч. — И методы у них, мягко говоря, тоже не очень законные…
— Многого ли можно добиться законными методами… — вдруг задумчиво проговорила Белла, философски воздев взор к звездному небу.
— Ты имеешь в виду, что, если цель благая, то можно и на преступление пойти? — сразу же накинулся на нее Крауч.
— А кто решает, что есть преступление, Барти? — с чувством парировала Белла. — Решает тот, кто стоит у власти. А если мы не согласны с властью в целом, то и с ее трактовкой
— А мы не согласны с властью? — удивился Крауч.
— А разве это нормально, что истинных волшебников становится все меньше? Что в Хогвартсе учатся одни грязнокровки, и из-за них программа стала настолько примитивной, что я уже сейчас понимаю, что мне никогда не научиться здесь магии. Большую часть заклинаний, которые я знаю, я выучила сама, по книгам. Я уже молчу о том, что нам запрещают изучать темную магию! И что ты, Барти, сделаешь, когда встретишь темного волшебника? Будешь пулять в него Экспеллиармус? Или, может быть, Протего? Не зная досконально темной магии, того, как она применяется, просто невозможно от нее защититься! На что вообще способны мракоборцы? Ловить мелких преступников?
— Но ведь есть и другие способы бороться за свои права, — возразил Крауч.
— Какие другие?! — не на шутку разошлась Белла, вдруг решив высказать все, что у нее накипело за долгие годы. — Законы? Убеждение? Может, забастовки? Ты думаешь, Министерство имеет такое влияние потому, что там умные люди сидят? Да будь они хоть круглые идиоты! Пока у них есть армия мракоборцев и дементоры, никто не усомнится в их праве сидеть в своих креслах! И, к слову сказать, если эти самые мракоборцы сдают свой экзамен, основываясь на знаниях, полученных в Хогвартсе, их будет нетрудно победить. Если они знают непростительные заклятия только по названиям и описаниям из учебника, они и вдесятером не устоят против одного умелого волшебника!
— Не хочешь же ты сказать, что готова убивать людей? — скептически поинтересовался Крауч.
— Не собираюсь я никого убивать! — воскликнула она с усталым раздражением. — Но сами посудите. Мирная жизнь это одно, а война совсем другое. Убийство врага — это подвиг, а не преступление.
— Ты думаешь, что будет война? — вздрогнул Рабастан.
— А разве не к этому вел Руквуд? — удивилась Белла. — Если он предлагает демонстрировать свое превосходство посредством террора, то, значит, рано или поздно будет война.
— Может, они захотят остаться в подполье, — с надеждой предположил Рабастан.
— Вряд ли… если они выбрали себе это устрашающее название, сделали особые татуировки, означающие принадлежность к их обществу, да еще и говорят, что чистокровные волшебники должны показать свою силу… явно они собираются действовать решительно и открыто.
Крауч не нашелся, что ответить, и какое-то время все четверо шли молча, вновь прокручивая речь Руквуда у себя в головах.
— А что думаешь ты? — вдруг спросила Белла у Рудольфуса, который до этого момента не проронил ни слова и шел рядом, словно призрак. — Ведь это ты нас привел
— Я сделал свой выбор, — ответил он спокойно и твердо. — Ты права. Будет война. И я не собираюсь отсиживаться в стороне. Отец верит Лорду, и я ему тоже верю. Если у нас есть шанс вернуть чистокровным волшебникам их заслуженное место, мой долг сделать для этого все возможное.
— Я буду с отцом и братом, что бы ни случилось, — с готовностью подхватил Рабастан.
— Я бы хотела узнать побольше об этих людях и их программе, — в свою очередь заявила Белла, — и если буду с ним согласна, то готова сражаться.
Неясной оставалась только позиция Крауча. Все остановились и вопрошающе уставились на него.
— А что вы на меня так смотрите, точно я трус какой-то? — возмутился он, наконец. — Я тоже хочу знать, что такое придумал этот Лорд! И если сочту, что он прав, то никакая в мире сила не удержит меня от того, чтобы последовать за ним. И потом… Нам всем бы не мешало как следует разобраться в том, кто такие эти Пожиратели. В любом случае, мы одна команда, и либо вступаем туда все, либо никто!
На следующем собрании «будущих Пожирателей», состоявшемся приблизительно через месяц, выяснилось, что ряды жаждущих бороться за права чистокровных волшебников значительно поредели. Помимо четверых друзей на него явились всего шестеро. И особенно Беллу огорчало то, что среди присутствующих все еще был Малфой, который в последнее время здорово доставал ее своими придирками насчет некачественного исполнения обязанностей старосты.
Вторая встреча проходила в куда более доверительной атмосфере. Руквуд уже не стоял, а сидел в одном из кресел, а остальные полукругом разместились вокруг него.
Волшебник объяснил собравшимся, что, конечно же, целью Пожирателей смерти не являются бессмысленные массовые убийства, напротив, они хотят в будущем достигнуть порядка и гармонии с той лишь разницей, что магловские выродки больше не будут диктовать им, как жить, а маглы наконец-таки узнают об истинном положении вещей.
— Сейчас складывается впечатление, что это не маглы живут в нашем мире, а мы живем в мире маглов, — говорил он спокойно и откровенно, точно сидел в баре с близкими друзьями. — Нам приходится унижаться и прятаться, в то время как они даже не подозревают о нашем существовании и ведут себя так, точно они хозяева на этой планете. И, надо сказать, они далеко зашли…
Недавно все министерство было поставлено на уши из-за того, что какой-то магл заявил в средствах массовой информации о том, что способен взорвать всю Британию, если магловские власти не выполнят каких-то его дурацких требований. К нему немедленно выслали мракоборцев, которые по-быстрому стерли злоумышленнику и его сообщникам память, заодно уничтожив все их оружие.
— В министерстве есть специальный отдел, читающий магловские газеты? — удивился Рудольфус.
— Представьте себе, — с горечью ответил Руквуд. — Немало отделов в Министерстве занимаются маглами.