Наследники СМЕРШа. Охота на американских «кротов» в ГРУ
Шрифт:
По мере приближения дела к завершению подследственный стал все больше нервничать. Обвинительное заключение, предъявленное ему, он вынужден был, за малым исключением, признать полностью…
На судебном же процессе Сметанин начал с новой силой лгать, изворачиваться, делать вид, что подписывал некоторые протоколы под давлением следователей, что его «попутал бес» из-за легкости полученных денег, которые он вначале мыслил «передать бедному государству». Однако под давлением неопровержимых доказательств ему оставалось только признавать и уточнять некоторые детали своей преступной деятельности. На предложение председательствующего
Он еще долго перечислял места конспиративных встреч, на которых продавал секретный товар заокеанским «купцам».
Судебный процесс по делу шпионской четы Сметаниных установил объем секретной информации, которую они выдали американским спецслужбам. Вот неполный перечень выданного только супругом: кадровый состав загранаппаратов ПГУ КГБ и ГРУ Генштаба в Португалии, агентура резидентуры ГРУ, объекты оперативных разработок на иностранцев, конспиративные адреса, содержание 33 директив ГРУ, задачи и состав частей специального назначения СССР и многое другое.
Общественный обвинитель отметил, что основу предательства Сметанина составляли его личные негативные качества, которые по вине непосредственных начальников оставались долгое время незамеченными. Это прежде всего низкая мораль, корыстолюбие, неуживчивость в коллективе, зависть к успехам коллег и врожденное холуйство, позволявшее ему щеголять и прикрываться связями особого характера с одним из руководителей ГРУ.
Суд установил истину по делу и выдал шпионам по заслугам. Газеты «Правда», «Известия», «Красная Звезда» и другие за 1985 год сообщали о том, что Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела уголовное дело по обвинению в проведении шпионской деятельности агентов американской разведки супругов Сметаниных и приговорила:
«Г.А. Сметанина к исключительной мере наказания — расстрелу. С.И. Сметанин у — к 5 годам лишения свободы в ИТ К строгого режима с конфискацией имущества…»
Прошло несколько лет. По московской улице идет молодая, красивая женщина, низко опустив голову. Ее бледное лицо, знавшее когда-то французский и португальский загары, сосредоточенно. Это идет, нет, скорее летит, как на крыльях, супруга Сметанина Светлана, досрочно освобожденная по ходатайству органов госбезопасности из мест заключения. Она спешит к дочери. А в памяти еще не стерлись воспоминания сытой и роскошной жизни за границей с престижным положением супруга, путешествиями по дорогам Франции и Португалии, Парижа и Лиссабона. Чего не хватало?
Проходит мимо своего бывшего дома и квартиры. Теперь там живут другие люди. Она направляется к отчему дому, где старики мыкают горе, позор и прозябание с внучкой — ее ребенком, ни в чем не виновным.
Где-то в душе просыпаются обида, злость, уныние, но они тут же и проходят, когда она открывает двери и к ней в объятия бросается вытянувшаяся и повзрослевшая дочурка.
— Мама, мама, как хорошо… теперь мы будем жить вместе?! Мы вместе — ура! Не расстанемся никогда, правда, мама?
— Правда, правда, моя милая…
Женщина плачет
Глава 13
Сколько стоит счастье «Коммерсанта»
Полковника Васильева и его семью на Киевском вокзале столицы провожали родственники и друзья. Он был назначен на должность помощника военного атташе советского посольства в Будапеште. Как принято в таких случаях, все желали ему успехов на служебном поприще, а заодно и материального благополучия. И без того скудный бюджет семейства, как считал «бедный» полковник, подтачивали в последнее время подросшие дети, кусающиеся цены и личные все возрастающие запросы.
Васильев слушал провожающих с какой-то отрешенностью. Он понимал, что эти люди пришли сюда в основном ради приличия.
— Ну а теперь «погладим» дорогу. — С этими словами он откупорил бутылку и стал разливать в пластмассовые стаканчики пахуче-терпкий напиток. Посыпались советы, пожелания, напутствия…
Несмотря на радость, вызванную отъездом, Васильев чувствовал себя обойденным. Многие его однокашники уже по третьему заходу съездили в командировки в престижные страны, а он, летчик первого класса, окончивший Военно-дипломатическую академию, который год сидит на приколе. Правда, был один выезд. В начале 70-х годов он попал в Канаду, но вскоре был выдворен оттуда в ходе начавшейся кампании против сотрудников советских спецслужб.
Говорили, что причиной столь массовой «засветки» наших сотрудников явилась чуть ли не работа «крота», работавшего в посольстве, или агента влияния, орудовавшего в Центре. С годами, уже после горбачевской «перестройки» и ельцинских «реформ», у специалистов и журналистов подозрение пало на А. Яковлева и О. Калугина, имевших как косвенное, так и непосредственное отношение к канадскому региону.
Долго, очень долго пришлось ждать предложения выехать в очередную командировку. Хотелось попасть в капиталистическую страну, однако предложили Венгрию — без долларов, франков, марок, фунтов…
Тесть его будущего непосредственного начальника в Венгрии носил маршальские погоны. С одной стороны, это радовало — за таким руководителем, как говорится, не пропадешь, с другой — настораживала непредсказуемость поведения очередного баловня судьбы.
Возгласы провожающих вывели его из задумчивости. Приближалось время отхода поезда. Наконец электровоз плавно сдвинул с места зеленый состав, и вагоны, поскрипывая, покатились на запад. Он с семьей в купе. Позади Москва, впереди Будапешт — столица незнакомой страны, осколка распавшейся империи, под названием Венгрия. Страна с прекрасными климатическими условиями и веселым народом.
Лежа на верхней полке, Васильев предавался сладостным мечтаниям. Ему казалось, что после трех лет пребывания за границей он обязательно приобретет машину, кооперативную квартиру, дачу на берегу речушки и заживет так же, как и его друзья-удачники. Он им почему-то всегда завидовал.
Будапешт приветствовал Васильева разливом рекламных огней, многоголосьем восточного вокзала Келлетти. Встречали семью будущие сослуживцы. Они же отвезли семейство в приличную, со вкусом обставленную квартиру: живи — не хочу, хозяин!