Наследники Земли
Шрифт:
На общем пространстве странного виртуального пейзажа Несогласия Эландер смог уловить неясные признаки того, что часть чужих существ помнит события, происходившие с ними в начале миграции. Из тех, кто остался, чтобы стать подвидом Мечтателей — таких набралось несколько. Но хотя они помнили, как Прядильщики впервые посетили их родной мир, воспоминания их были нечеткими и скучными. Учитывая пластичность, свойственную мозгу Юлов, все они со временем оказались в значительной мере переработанными.
— Мы утратили все, — сказал Питеру один из старейших Юлов, не имевший
Эландер выслушал повествование с интересом, думая о том, каково это, осознавать конец исхода, продолжавшегося тысячи лет. Он не вполне доверял встроенной в его сознание способности понимать речь Юлов, однако почувствовал в словах старейшины определенную печаль, когда тот рассуждал об альтернативе их общего освобождения. Имел ли в виду смерть этот последний из выживших представитель родного мира Юлов, или он еще надеялся выйти на свободу? Вполне вероятно, в глазах Юлов один из выходов не казался лучше другого. Ничто не слишком после тысяч лет эмиграции.
Вид, к которому принадлежал этот гигант, путешествовал с Прядильщиками достаточно долго — дольше Юлов — и достиг, таким образом, понимания их могущества, так же, как и еще одного: менее развитая раса может стать лишь паразитом на теле более мощной цивилизации.
— Это рассвет новой эры, — сказала Сол, и ее голос ясно и громко прозвучал среди Юлов и подключенных к среде общения энграмм.
Эландеру были хорошо знакомы ее сомнения относительно той роли, которую сама Сол играла среди сообщества энграмм, однако Питер не собирался демонстрировать этого.
Сол продолжала речь:
— Что за будущее ожидает наши расы — неведомо никому, но раз мы встречаем его с уверенностью и достоинством, тогда…
— Что ж, давай встречай его, Кэрил, — прервал ее знакомый голос. — Полагаю, ты встретишь его тем же образом, которым встречала все, а именно некомпетентно. Вообще, я готов доказать, что ты не переживешь этот год.
По собранию словно прошла волна.
— Фрэнк? — переспросила Сол. — Каким, черт возьми, образом ты проник…
— Не имеет значения, как я проник, — снова оборвал ее Эксфорд. — Имеет значение лишь факт: я уже здесь.
Казалось, он развлекается.
— Знаешь, Кэрил, я слышал об уверенности и достоинстве, но ведь эти слова — твоя обычная риторика, не так ли? И все, что я вижу, это покорное стадо, корабль, полный дурней, оцепенело сидящих в ожидании пяты, которая придет и просто раздавит их.
— В то время как ты будешь строить планы и изучать собственные возможности, да? — негодуя, произнес Эландер. — Почему бы тебе не оставить свои разглагольствования, Фрэнк, мы это уже слышали.
— О, доктор Эландер, я полагаю, — не без ехидства заметил Эксфорд. — Жертва неудачной практики Практика. Скажи, каково тебе состоять частью этого шутовского собрания?
Смешок Эландера прервал Фрэнка.
— Вероятно, ты когда-то был способен ударить меня — один раз, но не более, Фрэнк. Давным-давно я даже испытывал к тебе симпатию, но теперь не могу вызвать в себе даже жалость.
— Я весьма тронут: такие манеры — и у гибрида…
— Обвиняя нас в риторике, ты сам отчасти причина этого. Если можешь обратить к нам большее, чем слова, — давай, не стоит тратить время. Нам ни к чему пустые разговоры, Фрэнк.
Ответ Эксфорда прозвучал жестко:
— Поговори со своей вывернутой наизнанку подругой, Питер.
Он исчез, растворившись в гомоне мыслей остальных присутствовавших, принявшихся с жаром обсуждать его явление. Эландер не стал задерживаться, в его намерения входило срочно вернуться в собственное тело. Со звуком сорвав с себя органический шлем, он вышел из соединения с Несогласием. Помощник из Юлов, стоявший рядом, предложил ткань, чтобы обтереть лицо, но Питер оттолкнул его и устремился на поиски Лючии.
И-тело не нуждалось в физическом контакте сенсорами присутствия, так что Лючия ждала Питера возле него самого, пока тот разбирался со своими виртуальными соединениями.
— Что произошло? — спросил он, взяв Лючию за прозрачные руки.
Его собственные руки дрожали.
— Он пришел ко мне, — ответила та. — Фрэнк-Топор. Он пытался войти в меня, чтобы потом овладеть и башней.
Запечатленное скорее в невидимых полях, чем на прозрачной внешней оболочке, ее напряженное состояние казалось ему очевидным. Оно выражалось ясно — и позой, и чертами призрачного лица. Для того, кто состоит из чистого разума, не имея даже собственного тела — ничего, что можно было бы назвать своим, психическое вторжение могло представлять собой настоящее физическое насилие.
— Ему удалось?…
Она отрицательно покачала головой.
— Темная Комната не пустила его. Он не смог попасть туда. Там, в ее глубине, могу находиться только я. И все же он пытался, а когда не удалось — хотел меня ранить.
— Но теперь-то ты в порядке?
Питер осмотрел ее И-тело в поисках видимых повреждений, но не обнаружил ничего подозрительного. Умом он понимал — тело должно выглядеть идеально, независимо от происшедшего внутри ее хранившегося в башне сознания.
— Все нормально. Но я рада тому, что теперь он ушел. По-моему, Тор сделала большую ошибку, связавшись с ним.
Питер кивнул. Эксфорд доказывал, что Вселенная — это жестокий мир и такое место, где лучше всего выживают создания наиболее бесчеловечные и жестокие.
Внезапно Лючия освободилась от рук Питера и слегка наклонила голову, словно прислушиваясь к звукам, которые могла распознать только она.
— Что там? — спросил он, увидев, как выражение ее лица становится все более озабоченным.