Наследники

Гудков Андрей

И так думал не только я — в зале я чувствовал ещё около десятках подобных поисковых заклинаний от неприметных людей с цепкими взглядами. Меня, как и их, никто не замечал. Мы были словно предметы мебели, молчаливо следующие за важными людьми и не прикасающиеся к закускам или выпивке. Да нам никто и не предлагал: официанты тоже прекрасно знали правила.

Не знаю уж, решила ли Алеста прислушаться к моей просьбе или сама не захотела, но на террасу она не выходила и разговаривала со всеми в зале: с сенаторами, бизнесменами, чиновниками, самим мэром столицы и даже журналистами,

на вопросы которых Алеста охотно отвечала. Я лишь краем уха ловил обрывки фраз, но понял, что вокруг проекта бюджета столицы на следующий год возникла острая борьба, и этот приём в честь чего-то там лишь повод собрать всех в одном месте, чтобы обсудить спорные вопросы и попытаться прийти к компромиссу.

— Добрый вечер, Алеста.

К сестре подошёл человек, выглядевший, мягко сказать, немного неуместно здесь. Мои туфли стоили дороже, чем вся его одежда и часы на руке. Он был даже не в костюме, а просто в джинсах и клетчатой рубашке. Но Алеста улыбнулась ему приветливей, чем большинству сенаторов и мэру Райхена. Да и он тоже улыбался ей радушно, а в его глазах я видел хорошо знакомую мне полувлюблёность, которой болели многие, имевшие неосторожность поговорить с Алестой больше пяти минут.

Это был Грэд Коннэли — упёртый и несговорчивый глава Совета профсоюзов и глава Рабочей партии Райхенской республики. Человеком он был небогатым, жил скромно, а работал за идею — в общем, ярый социалист. И при этом друг Алесты.

— Добрый вечер, Раэл.

А ещё он всегда здоровался с телохранителями и прислугой.

Я к их разговору тоже не прислушивался, но и так догадывался, что Алеста опять начнёт уговаривать Грэда пойти на уступки. Дело было не только в их дружбе: с тех пор как Маэл Лебовский создал Совет профсоюзов, Лараны традиционно поддерживали хорошие отношения с ними. Но на этот раз Грэд упёрся.

— Нет, и ты понимаешь, почему я не могу отступить в этом вопросе.

— Грэд, ты видел опросы. На осенних выборах правые пройдут в Сенат, и помешать этому мы не сможем. Если мы не договоримся с умеренными правыми, они объединятся с националистами из «Союза Райхена», а я опасаюсь, что если они создадут коалицию, то тон будут задавать именно ультраправые.

— Я понимаю, — Грэд сдвинул брови к переносице. — Но пойми и ты меня: я не доверяю им. Они могли уже договориться, и тогда мы окажется в очень неприятном положении с нашей протянутой рукой. Пока не поздно, надо договариваться с Партией объединения рабочих.

— Ты знаешь их репутацию. Если вы это сделаете, от вас отвернётся часть ваших же избирателей. И вы отпугнёте многих…

— Эти многие и так со мной разговаривают цедя слова сквозь зубы. Я их раздражаю, видите ли.

— Ладно, Грэд, здесь не место для разговора — давай встретимся завтра.

— Конечно, Алеста. Я позвоню часов в десять.

Он кинул мне и отошёл в сторону. Алеста подозвала официанта и взяла с подноса бокал шампанского. Её лицо ничего не выражало, да и поза была расслабленной, но я видел, что сестра была раздражена, причём не разговором с Грэдом Коннэли, а чем-то ещё. Впрочем, слова «Союз Райхена» мне говорили если не всё, то многое.

Пока

Алеста о чём-то напряжённо думала, я продолжал следить за обстановкой вокруг и подмечал общую… нервозность. Не надо было иметь образование политолога, чтобы видеть, что разрешить противоречия между разными группировками не получалось. К счастью, это всё было не моей головной болью.

Лёгкое мерцающее марево магической защиты над террасой вздрогнуло и пошло рябью. Время словно замерло — выдернув пистолет из кобуры, я положил руку на плечо сестры и подтолкнул её за колонну, развернул защиту и раскинул сеть, поднёс микрофон ко рту и тихо сказал:

— Тревога! Снайпер! Готовность ноль.

Время пошло вновь, и я услышал звон хрусталя и женский крик на террасе. Я выглянул и… увы, на приёме был лишь один человек в клетчатой рубашке. Алеста подбежала к Грэду и опустилась перед ним на колени, одной рукой приподнимая его голову, а второй зажимая рану на груди. Я тут же встал рядом, закрывая её собой и одновременно ища стрелка.

Где он… откуда снайпер мог вести огонь… выстрела я не слышал…

И мне оставалось только скрипеть зубами от злости на тех идиотов, которые решили выделить часть пятого этажа мэрии под террасу. Прямо напротив неё было множество зданий в радиусе полукилометра, и почти с любого из них мог стрелять снайпер. Я с ходу видел шесть удобных позиций.

Алеста пустила в ход магию, пытаясь остановить кровь и спасти Грэда, но, судя по реакции магической защиты, пуля была не простой. Через несколько минут Алеста молча прикрыла глаза Грэда и встала. Вокруг царила тишина, на сестру поглядывали с заметной опаской, но я видел и тех, кто лишь из-за присутствия Алесты скрывал злорадство.

— Идём, нам больше здесь нечего делать.

— У тебя руки в крови, — тихо подсказал я.

Алеста равнодушно посмотрела на свои ладони и молча пошла в сторону женской уборной. Люди расступались перед ней. Я догнал её и, не обращая внимания на взгляды, открыл дверь и первым зашёл внутрь.

— Первый, что у вас?

— Убит один из гостей, принцесса в безопасности. Готовьтесь, мы скоро выходим.

— Принято.

Отмыв руки, Алеста с каменным выражением лица направилась к лифту. Мэр, также окруженный охранниками, попытался остановить её, но осёкся от одного её взгляда. Она и в лифте ничего не говорила и, казалось, ничего не замечала.

— Первый всем, мы выходим. Доложить обстановку.

— Приехала полиция, они перекрывают выходы. Машина напротив входа, мы наготове. Гаэл у лифта.

— Обеспечить прикрытие от снайпера.

Когда двери открылись, мы первым делом увидели спину Гаэла Логнеция — вокруг него дрожал воздух, наполненный магией. Заметив нас, он пошёл первым, расчищая нам дорогу. Я вновь отступил за спину Алесты. Полицейские не пытались нас задержать. Над машиной и крыльцом висело яркое сверкающее бликами горячее марево — прикрытие от снайпера. Хоть я и был уверен, что он уже на другом конце города, рисковать было нельзя.

И лишь в машине, когда я сел рядом и закрыл за собой дверь, Алеста позволила себе снять маску и, опустив голову, закрыла лицо руками.