Наследство для Лонли-Локли

Фрай Макс

– Так что, говоришь, твой приятель нас в лес не прогонит?
– наконец уточнила старуха.
– Не врешь?
– она критически вгляделась в мою честную, как у юного скаута, рожу и удивленно отметила: - Да, видать, не врешь. Твоими бы устами!
– Она так расчувствовалась, что умиленно добавила: - Хороший ты, видать, мальчик, только дружки у тебя, как я погляжу, непутевые, ты уж не обижайся!

Я чуть было не взвыл от восторга, поскольку бабушка подарила мне ни с чем не сравнимую возможность по возвращении домой обзывать своих коллег по Тайному Сыску "непутевыми

дружками". Им сие трогательное определение подходило как нельзя лучше, особенно блистательному сэру Джуффину Халли!

– Так что ты все-таки здесь искал?
– старуха внезапно прекратила умиляться и снова уставилась на меня с подозрением.

Я решил, что небольшая порция правды делу не повредит.

– Вообще-то, единственное, что мне хотелось бы найти, так это следы вашего пропавшего внука Урмаго, - честно сказал я. И прибавил: - Между прочим, для вас же и стараюсь! Мой друг сегодня сказал Маркуло, что призрак покойного Хурумхи попросил его передать управление хозяйством его сыну Урмаго - и никому другому! И вдруг выясняется, что Урмаго-то как раз и пропал. Ну вот сама подумай: что нам всем теперь делать?

– Вот оно как!
– старуха искренне удивилась.

Я сделал вывод, что злодей Маркуло не поспешил поделиться с ней полученной информацией. Мне пришло в голову, что, вполне возможно, он сделал это нарочно, чтобы неугомонная бабушка продолжала свои нелепые покушения на нас: а вдруг удастся! Думаю, он не слишком-то хотел, чтобы мы нашли Урмаго. Маркуло не был похож на человека, который готов легко и с удовольствием отказаться от своего положения главы семьи в пользу младшего брата. Лучше уж продолжать героические попытки расправиться с претендующим на наследство чужаком, чтобы оставить все как есть. А там, может, и счастливчик братишка никогда не вернется... Одним словом, злодей - он и в Графстве Хотта злодей!

– Так я не поняла: кому все-таки дом-то завещали? Твоему дружку, или этому сопляку?
– взволнованно уточнила моя собеседница.

– Скажем так: обоим. Но мой друг заранее готов поступиться своими правами в пользу Урмаго, - я решил не вдаваться в подробности, тем более, что они и мне самому были не совсем понятны.

– Урмаго тоже не сладкий пряник, - проворчала старуха.
– Но в лес родичей гнать не будет, тут я спокойна... Где же его вурдалаки носят? В кои-то веки я бы хотела, чтобы этот мальчишка был дома! Лучше уж с ним иметь дело, чем с твоим дружком. Тот-то нам совсем чужой...
– она сникла, окончательно осознав, что без возвращения блудного Урмаго у этой истории не будет хорошего конца.

– Где его вурдалаки носят...
– задумчиво повторил я.
– Да, уж, это вопрос вопросов!

Признаться, я был разочарован. Раскатал губу, думал, что сейчас старуха бросится мне на шею и заливаясь слезами расскажет, что несчастный Урмаго привязан к какому-нибудь вековому дубу на вершине соседней горы, и только одинокая заколдованная хищная птица сыйсу навещает его раз в дюжину дней на предмет поклевать печень... м-да, это уже подробность из совсем другой истории! Но похоже, старуха действительно не знала, куда подевался Урмаго.

Уж очень искренне она обрадовалась, когда узнала, что хозяином дома может стать не "злобный чужак" Шурф Лонли-Локли, а ее родной внук.

– Не подскажешь, где его искать?
– без особой надежды спросил я.

– Да почем мне знать?
– проворчала старуха.
– У соседей его, вроде, нет. Маркуло всех объехал, было дело... Или сговорились они? Да нет, не могли Маркуло и Урмаго сговориться! Они и кусок мяса из похлебки не могли поделить без ссоры...

– Слушай, а вы не пробовали ворожить?
– неуверенно спросил я.
– Не знаю, кто как, но по-моему, твоя внучка Ули хорошая колдунья, а говорят, что она твоя ученица. Есть же способы узнать, куда пропал человек: вызвать лесных духов, или... Ну, там, в зачарованном зеркале подсмотреть, или сон вещий к себе подманить. Наверняка должны быть какие-то способы.

– Да, когда-то я могла бы, - печально вздохнула старуха.
– Но стара я стала для настоящей ворожбы. Жизнь от меня уходит, сынок, неужели ты не видишь?
– неожиданно печально добавила она, и у меня комок подкатил к горлу. Впору было броситься на шею старой ведьме и хором разрыдаться, чтобы в два голоса оплакать нашу общую судьбу: любая человеческая жизнь завершается приведением в исполнение смертного приговора, а прежде, чем это случится, многие из нас вынуждены много лет, без суда и следствия, томиться в оковах постаревшего немощного тела...

– Ты что?
– удивленно, почти испуганно спросила старуха.
– Пожалел меня, что ли?
– недоверчиво уточнила она.

– Нет, - честно сказал я.
– Это не жалость. Это называется сопереживание. Чего мне тебя жалеть, бабушка Фуа? Все мы в одной лодке!

– Ну, тебе-то еще рано плакаться, - снисходительно сказала она.
– Молодой еще...

– Это проходит, - печально улыбнулся я.
– Ладно, скажи мне лучше: ты-то, может, и не ворожила, чтобы найти Урмаго. А Ули? Она же его очень любит, верно?

– Да уж, - ворчливо подтвердила старуха.
– А ты у нее самой и спроси: ворожила, не ворожила? Я ей не сторож!
– и помолчав, добавила: - Во всяком случае, если она и ворожила, то без меня. И совета у меня не спрашивала!

– Да я бы с радостью у нее спросил. Но она ничего не говорит. И глаза у нее на мокром месте.

– Ули плачет?
– удивилась старуха.
– Ну и дела! В последний раз она плакала, когда намочила свои пеленки, а ее матушка покойница не догадалась их переменить. С тех пор из нашей Ули слезинки не выжмешь!

– Теперь выжмешь, - усмехнулся я.
– Стоит только спросить у нее, куда подевался Урмаго - и получишь столько слезинок, что умываться можно.

– Значит дело плохо, - старуха совсем сникла.
– Значит она все-таки гадала и узнала, что Урмаго больше нет, а мне не сказала...

– Быть такого не может, - возразил я.
– Среди мертвых его нет - если верить самим мертвецам. А кому и верить, если не им, правда?

– Как знать, - вздохнула старуха.
– Всякие бывают мертвецы. Иногда они брешут не хуже живых!