Наследство дядюшки Питера
Шрифт:
Позднее он убедился, что в ту минуту был не так уж далек от истины. Хотя старый моряк и не знал еще об угоне катера, он догадывался об этом. Тревожный звон колокола, всполошивший зазевавшуюся охрану, сказал ему о многом.
Впрочем, как оказалось, не он один проявил такую догадливость. В то время как Шильников, нисколько, видимо, не удивленный его внезапным появлением, рассказывал об исчезновении катера, на берегу послышались возбужденные голоса.
— Куда, куда?!! — раздался тревожный оклик, и вслед за тем несколько человек с шумом сбежали по лесенке. Ветхий
— Отец, отец! — позвал по-немецки взволнованный женский голос.
— Кристель! — откликнулся старый моряк, и Сергея поразили глубокая нежность и горечь, одновременно звучавшие в его голосе.
Дождь перестал, и небо прояснело настолько, что при звездном свете можно уже было хорошо разглядеть лица находившихся рядом людей. Сергей сразу узнал ту самую девушку, что развешивала белье во дворе, а позднее выбирала сеть. Вблизи лицо ее казалось еще красивее: это была своеобразная суровая красота, которая только выигрывала в минуту скорби и гнева. А в том, что девушка была чем-то разгневана, не могло быть сомнений.
Она схватила отца за рукав тужурки и быстро-быстро о чем-то заговорила. Шильников жестом отослал назад следовавшего за нею по пятам солдата и сам деликатно отошел в сторонку. Сергей, однако, не последовал его примеру. Вся эта история до того разогрела его любопытство, что, пользуясь темнотой, он пытался даже приблизиться к беседующим хотя бы на полшага.
Но напрасно напрягал он слух. Его познания в немецком были еще не настолько велики, чтобы понять произносимую скороговоркой, взволнованную, сбивчивую речь. Единственное, что мог разобрать Сергей, — это «найн», упорно повторяемое время от времени старым моряком.
В это время новый силуэт появился на причале. Молодой незнакомый офицер справился у Сергея о майоре Шильникове.
— Слушаю вас, лейтенант Кругликов, — отозвался майор.
— Вы знаете меня? — удивился лейтенант. — Я собирался… Я хотел просить вас, товарищ майор…
— Хорошо. Вы пойдете с нами.
— Готово, — внезапно произнес Павел. — Пора двигать.
— Пора, товарищ Гофман, — повторил за ним Шильников. — Мы с вами идем в голове, на «Альбатросе».
Сергей увидел, как вздрогнул старый моряк, как мягким, но решительным движением отстранил от себя дочь.
— Яволь! [11] — твердо ответил он и следом за майором перешагнул борт катера, на носу которого уже маячили фигуры автоматчиков.
И тут произошло неожиданное. Словно в последней попытке удержать отца, девушка метнулась к катеру, трухлявая доска обломилась под нею, и, не подхвати ее Сергей в последнюю минуту, она исчезла бы под водой.
На какое-то мгновение лицо ее оказалось рядом с лицом Сергея. Странно, он ожидал увидеть в устремленных на него больших, широко открытых глазах благодарность, испуг, быть может, слезы — прочел же в них только ненависть.
11
Есть! ( нем.).
Однако
Еще днем он хорошо рассмотрел моторы. Они мало отличались от двигателей, установленных перед войной на мотоботах его родного рыболовецкого колхоза. Очевидно, поэтому Павел без колебаний и назначил его мотористом на второй катер. Теперь, судя по словам Шильникова, им предстояло идти первыми — их должен был вести Гофман…
Не запуская мотора, они отвалили от берега, и быстрое течение тут же подхватило катер. Сергей нагнулся к двигателю, но Шильников жестом остановил его.
— Слушайте, — сказал он.
Сквозь грозный гул и шорох — ни с чем не сравнимое весеннее звучание рвущейся из берегов реки — с севера донесся негромкий металлический рокот.
— Только что включили, — заметил Шильников. — До этого спускались молчком, по течению…
— Товарищ майор, — подал голос Кругликов. — Я понимаю, что вина моя велика, и мне…
— Вас не в чем обвинять, лейтенант. — Шильников помолчал с минуту, прислушиваясь к доносящимся с причала голосам. — Мы не имели права оскорблять подозрением офицера союзной армии. Кто мог знать, что он явился сюда за «наследством»?
— Так, значит, «наследство дядюшки Питера» не выдумка, оно существует?
— С той только разницей, что речь идет отнюдь не о подачке заокеанских доброхотов, — усмехнулся Шильников. — Бедняга пастор здесь вовсе ни при чем. «Наследство дядюшки Питера» — это легион ядовитых гадин, выпестованных гитлеровцами… Ага, вот и капитан Цапля. Включайте мотор, Ивлев, включайте!
Сергей запустил двигатель, Гофман занял место за штурвалом, и маленький катерок, быстро набирая скорость, рванулся вперед.
Погоня началась.
Позади мигнул крохотный синий фонарик — это Павел давал знать, что встал в кильватер. Он должен был идти следом, ориентируясь по кормовому фонарю, красноватый отблеск которого прыгал за катером по взвихренной винтом воде.
Сергей стоял возле штурвала, между Шильниковым и старым моряком. Намокшая под дождем шинель плохо защищала от пронизывающего сырого ветра. Он заметил, что и майор поеживается.
— Собачий холод! Каково это сейчас — окунуться в воду… Как думаете, Ивлев: кто из тех двоих мог отважиться на такое?
Кто из двоих? Перед Сергеем на минуту возникла отечная рыхлая физиономия рыжего эсэсовца, сухонькие, выхоленные ручки штурмбанфюрера… Нет, трудно себе представить кого-нибудь из них в роли отважного пловца, буксирующего катер в ледяной воде. Быть может, американец?
— Американец? — переспросил Шильников, и в голосе его Сергей уловил усмешку. — Вам следовало бы на него взглянуть. Пятидесятилетний дядя с солидным животиком.
Сергею показалось, что проговорил это майор чуть громче, чем было нужно: ведь стояли-то они совсем рядом.