Наследство Каменного короля
Шрифт:
– Я, Киан, сын Фергина из Илбрека, признаю его светлость Рутвена Беркли своим полновластным лордом, хозяином и властелином судьбы моей. Вверяю себя в его светлые руки, пусть воля его ведёт меня. Клянусь благородству его крови в вечной и безграничной верности, уважении и послушании. Да не будет у меня другого господина, и не послужу словом или делом никому другому. Обещаю во всеуслышание отныне служить ему покорно, и держать свою клятву, доколе господин мой будет держать свою…
– Я, Рутвен Беркли, милостью богов граф Хартворда и близлежащих земель, принимаю твою присягу и клянусь защищать тебя, оказывать тебе помощь, поддержку и предпочтение во всех делах, кои совершишь
Джош вздохнул. Он знал эти слова наизусть.
В очередной раз молчаливо посетовав на необъяснимое упрямство мастера Гербера и Балдрика Одли, юноша помахал Киану в ответ, засунул трубку пергамента за пазуху и, на ходу здороваясь со знакомыми, направился к огромным воротам, ведущим в город. Обычно ворота запирали, а для прохода внутрь и наружу служила небольшая калитка, окованная железом. Но сейчас створки были распахнуты настежь: во двор постоянно заезжали гружёные телеги, туда-сюда сновали многочисленные носильщики с корзинами или мешками на плечах. «Торопятся все, похоже, к приезду его светлости», – подумал Джош.
Заметив небольшую группу людей возле одного из столов, он остановился. Полтора десятка дворни окружали гонца Фрая, который сидел на скамье. Стол, грубо сколоченный из досок, отполированных сотнями и тысячами локтей, был заставлен незамысловатыми блюдами: глубокими мисками с гороховой кашей, тушёной капустой, тарелками с кусками прожаренной свинины и целыми грудами зелени. Гору пустых чашек просто сдвинули на угол стола. Обычно посуду довольно быстро уносили – эта обязанность лежала на толпе босоногих мальчишек, – но и они сейчас, разинув рты, столпились вокруг, стараясь не упустить ни слова из разговора.
– И как же он выглядит?
– Сегодня привезут?
– А как Гронин? Фальбут? А Лорк? Они живы?
Фрай недовольно хмыкнул.
– Да говорю ж вам ясно – все живы. Кто вам эту чушь про битву рассказал? Его полудохлого нашли, в полумиле от Гриммельна. Он сам оттуда уполз. Весь в кровище, а ноги вроде как обморожены. Валялся на пригорке в беспамятстве. Здоровенный, чёрт – Гансу руку сломал, пока мы его в клетку затолкать пытались. Сами скоро увидите.
– Как это – уполз? – недоверчиво спросил один из рабочих. – А как же купол? Все ж знают, что туда-то пройти можно, а обратно дороги нет. Его ж вроде для того и делали…
– Вот этого не скажу. – Фрай задумчиво потёр небритую щёку. – Похоже, с куполом случилось что, раз он оттуда выбраться сумел.
– А как это – ноги обморожены? Не зима ж на улице, поди.
– И этого не знаю. Может, за Валом холод лютый? Ты знаешь? Я – нет. И, надеюсь, никогда не узнаю, – Фрай поднялся, сделав перед тем солидный глоток пива. – Ладно, хватит. Я уж сутки не спал. Сами всё увидите. Не вечером, так на крайний случай завтра поутру его светлость уж точно здесь будут.
Народ, возбуждённо переговариваясь, принялся расходиться.
– Кого привезут-то? Прослушал я. – Джош тронул за плечо знакомого ему подмастерья.
– Говорит, дхарга поймали.
– Дхарга? Так это ж сказки, вроде?
– Сам ты сказки. Мой папаша, когда я ещё под стол ходил, как-то раз… ой, всё, пока. Вон мастер Григ стоит, меня высматривает. Сейчас наваляет по первое число.
Подмастерье бегом бросился к своему хозяину, не забыв состроить озабоченное лицо.
Джош в некоторой задумчивости направился к выходу, еле сумев по дороге увернуться от здоровенной телеги, гружённой бочками с пивом.
Гриммельнский Вал. Вот
Пропустив перед собой очередную партию носильщиков, юноша миновал ворота и вышел в город.
Вообще-то Хартворд был не городом, а просто большим замком, построенным для защиты границ королевства от нападений из-за Вала. Нападений, которых на памяти Джоша, да и более старшего поколения, никогда не случалось. Хартворд окружало два кольца крепостных стен: одно собственно замковое, другое – внешнее – ограждало большое поселение, которым крепость обросла с течением времени. Это-то поселение и именовалось в обиходе «городом». Здесь располагались лавки, мастерские, жилища ремесленников, стражников и купцов, улицы и переулки, имелась даже рыночная площадь – так что, по большому счету, Хартворд вполне мог претендовать на роль небольшого городка.
Свернув налево, Джош попал на довольно широкую улицу, именуемую обычно Замковой, поскольку, с небольшими перерывами, она обегала вдоль всего кольца внутренних крепостных укреплений, и, потратив, наверное, с пару часов времени, получилось бы с другой стороны неспешно подойти к тем же воротам.
Почти перед воротами, опять же чуть левее от выхода из замка, располагалась местная достопримечательность: площадь, добрую треть которой занимало озерцо с холодной и относительно чистой водой. Рек в округе никаких не было, и наличие здесь пруда считалось чудом и подарком богов для всех жителей города. Боги, однако, по мнению Миртена, к этому отношения не имели, и на вопрос Джоша о том, как здесь появилось озеро, тот отвечал коротко: родники. Особой заботы о чистоте воды хартвордцы не проявляли – купались, поили лошадей, драили кастрюли, стирали бельё и тут же набирали воду для приготовления пищи. Только сила подземных источников спасала озеро от неминуемого превращения в грязное заросшее болотце.
На площади, примыкая к крепостной стене, стоял деревянный помост с виселицей. Виселица не оставляла сомнений по поводу его основного назначения, хотя нередко это сооружение использовалось и во вполне мирных целях: для зачитывания указов его светлости Рутвена Беркли, графа Хартворда, а также выступлений скоморохов, фокусников и разного рода заезжих артистов.
Мельком глянув на виселицу – слава богам, нынче она пустовала, – Джош обогнул озеро и углубился в Замковую улицу. Здесь было на что посмотреть, хотя Джош и видел всё это не единожды: многочисленные лавки и мастерские с выставленными на первых этажах образцами товаров, а у дверей нараспев зазывали покупателей подмастерья и иногда – жёны или дочери владельцев; открытые пекарни, из глубины которых доносились горячие запахи сладких булочек; кабаки и таверны со звуками музыки, смехом и звоном посуды.