Наследство Карны
Шрифт:
— Мне было восемнадцать, а Иаков был старше моего отца. И все-таки ему было мало меня одной. Странно. В жизни столько покойников… Пьяный, он упал и сломал ногу. Я нашла его в спальне одной вдовы, которая жила в — тех же комнатах, которые теперь снимаешь ты. И Ханна, и Иаков лежали в одной и той же спальне. Да-да…
Она встала, потянулась, подняв руки над головой, и зевнула.
— Ты только осложнишь себе жизнь, если будешь метаться между двумя женщинами. У тебя
— Перестань! — попросил он слабым голосом и лег.
Должна же она понять, что ей надо уйти.
— Почему ты не выбрал Ханну, если не можешь обойтись без нее?
— А ты как думаешь?
— Я не думаю и не знаю, я разговариваю с тобой.
— Это не мой ребенок!
— Я поняла, на это у меня ума хватило, — сухо заметила она.
— Ты не имеешь права вмешиваться в мои дела!
— Но я уже вмешалась.
— А почему ты выбрала Андерса, если могла обойтись без него? — парировал он, лег и закрыл глаза.
Она продолжала, словно не слыхала его слов:
— Уезжай в Копенгаген! Или куда угодно. И забери с собой Анну!
— Я ходатайствовал о получении места окружного врача.
— Значит, вы переедете в Страндстедет?
— Нет, я буду приезжать сюда.
— Анна слишком часто остается одна.
— Она тебе жаловалась? — раздраженно спросил он.
— Зачем жаловаться, и так можно понять, о чем человек думает. И еще…
— Да?
— В Страндстедете живет Ханна!
Он не ответил.
— Вениамин?
— Да?
— Есть обстоятельства, переделать которые невозможно, — тихо сказала Дина.
Он понял, что она говорит о себе. Несмотря ни на что, ему стало легче.
— Я знаю, — согласился он.
— Ты должен думать о будущем.
— Дина, как узнать, что истинное, а что нет?
— Истинное?
— Любовь, например, — пробормотал он.
Она затихла. Наверное, ей не хотелось отвечать ему.
— Некоторые понимают это слишком поздно. Надеюсь, ты не относишься к их числу.
— Я сейчас не в состоянии говорить об этом.
Она молчала, но Вениамин чувствовал ее присутствие в комнате.
Уже засыпая, он вдруг услышал собственный голос:
— Карне необходим спокойный, надежный дом, я не могу увезти ее туда, где люди будут судачить о ее припадках.
— Часто именно трудности помогают человеку стать личностью.
— В каком смысле?
Он открыл глаза. Дина стояла в простенке между окнами. В комнате стемнело. А ведь он хотел засветло вернуться домой!
— Карна — одаренная девочка, но ее дар пропадет, если она выйдет замуж
Дина открыла и снова закрыла дверь. Он думал, она ушла. Но она вернулась из спальни и укутала его одеялом. Потом погладила по лбу, по волосам.
— Ты выглядишь ужасно. Тебе самому нужен доктор.
Рука у нее была прохладная, а голос — почти теплый.
— Загляни вместо меня к Ханне, только не утомляй ее разговорами! Сейчас я говорю как врач!
Сквозь опущенные веки он успел заметить ее улыбку.
Она все знает, подумал Вениамин, пытаясь поймать взгляд Анны. Она встретила его в дверях прихожей. Ее лицо выражало странную прозрачную невозмутимость, которую сдерживала не кожа, а сила воли.
Но она позволила ему обнять себя, как обычно, до того как он снимет верхнюю одежду.
— Что с тобой, Вениамин? — испугалась Анна, прикоснувшись к его лицу.
Потом она отпустила его и скрестила руки на груди.
Прибежала Карна, она тоже хотела обнять папу. От нее пахло чистыми волосами и можжевеловой водой. Он понюхал ее и сказал, что от нее пахнет праздником.
— Но ты стала тяжелой, как камень. Придется купить подъемный кран, чтобы переставлять тебя с места на место! — пошутил он и попытался подмигнуть Анне.
Она по-прежнему, в упор, смотрела на него. Неужели знает?
— Папа! Что у тебя с лицом? — воскликнула Карна.
— Ничего страшного. Подрался с одним злым человеком, который не хотел, чтобы я оказал помощь его жене.
— Он тебя ударил?
— Да, но это пройдет.
— Теперь его заберет ленсман?
— Да, если я заявлю на него.
— А ты заявишь?
— Еще подумаю, — неопределенно ответил он.
— Мы ждали тебя два дня! Ты привез мне кренделек?
— Забыл. Был очень занят.
В открытую дверь летел снег. Карне стало холодно, и она убежала в гостиную.
На пороге нарос лед, и дверь плохо закрывалась. Вениамин достал перочинный нож и соскреб лед.
— Анна, я должен был известить тебя, что не приеду, но столько всего случилось…
— Кто это?
Все-таки знает, мелькнуло у него в голове.
— Олаисен.
Он распрямился и закрыл дверь. Потом скинул шубу и повесил ее на вешалку. Анна была уже рядом и снова прикоснулась руками к его лицу.
— Почему? — громко спросила она.
О чем она думает? Хочет, чтобы служанки на кухне ее слышали?
— Я пойду наверх, — тихо сказал он.