Наследство последнего императора. 1-я книга (II)
Шрифт:
– О, что вы – абсолютно никаких!
Тут Александра бросила быстрый взгляд на супруга, и Николай вспомнил, как на Рождество солдатский комитет пытался оставить его без дров.
– Нет! Никаких жалоб! – твердо повторил он, заметив тень смущения на лице полковника Кобылинского. – Никаких!
«Значит, что-то есть. Иначе бы не повторял, как попугай», – решил Яковлев.
– А что Алексей Николаевич? – спросил комиссар.
Лицо Николая омрачилось.
– Сын мой Алексей болен, – быстро сказал он.
– Могу ли я его посмотреть?
Николай пожал плечами.
– Затшем вам пасматреть? – неприязненно спросила Александра; она заговорила со своим
– Вы не ошиблись, Ваше величество, – учтиво ответил Яковлев. – Но я все-таки должен осмотреть вашего сына: того требует моя задача.
Бледное, с редкими апрельскими веснушками, лицо Александры покрылось красными пятнами. Она повернулась к мужу.
– Also what you in this sassing will say? Realty again we shall allow to tamper with our family life? 33 – резким, как у павлина, голосом спросила она.
– We do not have private family life for a long time. And never were, 34 – тихо ответил ей муж. И Яковлеву: – Извольте. Если это так надобно… Только прошу вас учесть: мальчик не просто болен. Он мучительно болен. И каждое раздражение…
– Прекрасно понимаю вас, Ваше величество. Не волнуйтесь, – заверил комиссар. – Я не доставлю вашему сыну неудобств.
33
И что ты об такой наглости скажешь? Неужели опять позволим лезть в нашу семейную жизнь? (англ.)
34
У нас давно нет собственной семейной жизни. И никогда не было.
Николай взялся за спинку коляски, однако, совершенно неожиданно к нему подошел Яковлев и учтиво, но твердо заявил:
– Позвольте, я помогу вам, Ваше величество!
Николай от неожиданности отступил на шаг, а комиссар, не ожидая ответа, уже быстро покатил коляску с испуганной Александрой в коридор. И на этот раз он сделал верный психологический ход: отделил царя от царицы, чтобы Александра осознала, что она в прямом и в переносном смысле в руках Яковлева и стала сговорчивее.
Строй «почетного караула» в коридоре был на месте и в недоумении глядел, как красный комиссар прислуживает бывшей императрице. Яковлев шагал быстро, Николай не успевал за ним, сбивался с шагу и говорил на ходу:
– Только не надо бы так много народу, Василий Васильевич. Это ни к чему ведь – не стоит беспокоить больного…
Яковлев кивал на каждое слово Николая, однако, скорости не сбавлял. Но когда они подошли к двери в комнату Алексея, Николай решительно стал на пороге:
– Я не считаю необходимым, чтобы сюда заходило так много народу!
– А хто ты такой, чтобы нам давать приказы? – возмутился Заславский. – Кто здесь начальник? Забыл, кто ты есть такой после семнадцатого года?
Николай не отвечал. Он крепко вцепился обеими руками в доски дверного проема, слегка побледнел, на скулах под его рыжей, в седых пятнах бородой заходили желваки.
– Отойди в сторону, я сказал! – крикнул Заславский и выхватил наган из-за пояса.
Николай побледнел еще больше, но не двинулся с места. Он бросил взгляд на своих свитских – те тоже стояли окаменевшие.
Яковлев решительно стал между царем и Заславским.
– Вы, как отец, совершенно правы! – быстро и громко
Красные пятна еще сильнее разгорелись на лице Александры. Больше всего сейчас ей хотелось вскочить, вбежать в комнату, обнять сына и защитить. Поэтому она не сразу поняла, о чем спрашивает комиссар, и он, уже громче, повторил:
– Надеюсь, вы разрешите, Александра Федоровна, только мне одному пройти с вами к Алексею Николаевичу?
И в этот момент появилась Новосильцева.
От нее исходила свежесть небольшого морозца, румянец во всю щеку, серые глаза искрились, легкая улыбка была адресована всем и никому одновременно. Она была в черной шерстяной юбке, кожаная куртка плотно облегала фигурку, на ногах – румынские ботиночки, отороченные лисьим мехом. Неизвестно, каким чудом держалась на ее платиновых волосах крошечная соболиная шапочка-берет.
Заславский сунул наган за пояс и незаметно отошел в сторону.
Яковлев был доволен. Но виду не подал.
– Государыня, – еще раз обратился он к Александре. – Быть может, вы все-таки дадите разрешение? Вот и Глафира Васильевна тоже о том просит. Я ее адвокат, и хорошо знаю, чего ей сейчас больше всего хочется, – добавил комиссар.
Александра неожиданно улыбнулась: она поняла шутку. С нескрываемым любопытством императрица рассматривала Новосильцеву, потом обернулась к мужу и быстро спросила по-английски:
– As thee think, there is she this beautiful bolshevik too? 35
Николай недоуменно пожал плечами.
– Sie haben keinen Fehler, Eure Majest"at! Darf ich Ihren Sohn doch ansehen? 36 – сказала Новосильцева.
Александра удивилась. Потом неожиданно улыбнулась и энергично закивала:
– Oh, ja, liebes M"adchen… na ja – entschuldigen Sie mich!.. Liebe Dame doch! Bitte, wenn Sie dies w"unschen! Ich habe nichts dagegen 37 . Да-да! Вам со мной пройти сейчас мочно к моему ребенку.
35
Как ты считаешь, эта красотка тоже большевичка? (англ.).
36
Вы не ошиблись, Ваше величество. Разрешите мне все-таки посмотреть на вашего сына? (нем.).
37
Конечно, миленькая, о, простите… мадам! Пожалуйста, если вам так хочется. Не возражаю (нем.).
Алексей был в постели. Матрац на его кровати был с угла завернут, на оголенных кроватных пружинах рядом с мальчиком сидел доктор Боткин. Он поил Алексея с ложки мутно-коричневой микстурой.
Яковлев, ожидая, пока закончился прием лекарства, рассматривал подростка.
Желтая, с синевой натянутая кожа на лице. В огромных темно—синих глазах, окруженных черными тенями, лихорадочно—стеклянный блеск. Лицо мальчика казалось прозрачным как церковный воск, казалось, сквозь кожу просматривались даже мелкие кровеносные сосуды.