Наследство Уэстмера
Шрифт:
– Твое сочувствие им, Белла, делает тебе честь, – заметил Эдуард. – Но это не дает им права выступать против закона и крушить собственность тех, от кого они зависят.
– Ты узнал их имена? – спросил граф у Роберта. – Я могу послать за констеблем, и их арестуют.
– Нет, я этого не сделал. Маловероятно, что они сообщили бы мне их. – Роберт поставил чашку и встал. – А теперь прошу меня извинить, так как я страшно голоден и, если Эдуард будет так добр, что пополнит содержимое моего кошелька, отправлюсь в местный трактир
– Ой, какая же я беспечная, – воскликнула Белла. – Роберт, пожалуйста, сядь, а я попрошу повариху что-нибудь тебе сготовить.
– Не надо, моя дорогая. Я прекрасно поем в трактире.
– Но разве тебя не интересует, почему его светлость созвал нас всех вместе? – спросил Луи.
– Эдуард ввел меня в курс дела. Простите, но я считаю, что все это сплошной вздор и лучше было бы не тратиться на поездку. Тогда у меня не забрали бы кошелек. А оно, – он указал на свое лицо, – осталось бы нормального размера и цвета.
Беллу повеселил его ответ, и она улыбнулась. Он отвесил ей галантный поклон, взял ее руку и поднес к губам. Его карие глаза смеялись. Белла была рада, что хоть кому-то эта ситуация кажется смешной.
– Прости, милая Белла. Я не хочу тебя унизить, но ты должна понимать, что любой брак, основанный на принуждении, обречен на провал. К тому же, как бы ни желал этого, я не могу соперничать с братом – права у него, а не у меня.
– Права! – негодующе выкрикнул Луи. – Если у кого они есть, то…
– О, пожалуйста, не ссорьтесь, – вмешалась Белла. – Я этого не вынесу. Дедушка, скажите же что-нибудь.
Но граф лишь улыбнулся и позвонил в колокольчик. Как только он ушел, поддерживаемый Сильвестром, Элизабет велела Луи сопроводить ее наверх, чтобы проверить, переменили ли слуги их комнаты, и, разумеется, чтобы обсудить дальнейшие действия. Белла осталась с Эдуардом и Робертом. Она в отчаянии переводила взгляд с одного на другого.
– Мне очень жаль, – вздохнула она. – Все это не я придумала. Не знаю, что нашло на дедушку.
– Тронулся, – сказал Роберт. – Очень может быть. По отношению к тебе это совершенно несправедливо. Правда, Тедди?
Брат охотно с ним согласился.
– Если он думает о твоем будущем, как он заявляет, мог бы обеспечить тебя ежегодной рентой или хорошим приданым.
– Но как же вы не понимаете? – воскликнула Белла. – Мое приданое – это Уэстмер.
– Я не уверен, что по закону это так, – сказал Эдуард.
– Как жаль, что папы нет в живых, – произнесла она. – Тогда не было бы никаких споров и ничего этого.
– Если тебя это хоть немного утешит, – сказал Роберт, – то мы тебя поддержим. Я обещаю, что ни один из нас не сделает тебе предложения.
Это было уж слишком, и Белла убежала в свою комнату, где бросилась на кровать и разрыдалась. Как дедушка может быть таким жестоким? А Роберт? Неужели он думает, что ее утешит, если она будет знать, что он не хочет делать
Эллен Баттерзби была немного легкомысленная и романтичная особа. Она любила вздыхать над романами и считала, что в жизни надо брать пример с литературных персонажей. Граф часто был прямолинеен и даже груб с ней, поэтому бедняжка старалась его избегать. Возможно, это было одной из причин ее долгого отсутствия. Но Белла в ней нуждалась.
Если мисс Баттерзби не сможет вернуться, Белла поедет к ней. До Даунем-Маркета легко добраться верхом. Если ситуация с наследством не изменится, Белла уедет и найдет способ зарабатывать себе на жизнь. Она встала и переоделась в амазонку. Ей не хотелось встречаться с кем-либо в доме, поэтому она взяла сапожки в руку и на цыпочках прокралась по верхней галерее к задней лестнице.
В той части дома, где не жили, было темно и пахло сыростью. Беллу проняла дрожь, словно ее преследовали призраки рода Хантли. Наконец она добралась до маленькой двери в самой древней части дома и вышла на свежий воздух.
Она надела сапожки и, приподняв юбки, побежала к конюшне. Никого из конюхов там не было. Белла тихонько разговаривала с Дымкой, чтобы лошадь не ржала, пока она ее седлала и выводила из конюшни. Белла села в седло, встав на чурбан у двери конюшни, и поехала сначала по аллее, а потом по дороге, где повернула в сторону Даунем-Маркета.
Погрузившись в свои мысли, она забыла о мятежниках и о возможной опасности. Но, как только въехала в деревушку в Истмере, встретилась с озлобленной толпой, двигавшейся по улице с вилами и дубинками. Двое несли кусок ткани, на котором корявыми буквами было написано: «Хлеб или кровь».
Белла натянула поводья и свернула на обочину, чтобы дать пройти людям, но их было очень много, и все были страшно возбуждены. Они толкались и испугали кобылку, которая захрапела и встала на дыбы. Белла изо всех сил удерживала поводья, но лошадь, непривычная к резкому обращению, так сильно дернулась, что сбросила Беллу прямо под ноги идущим.
Первым, кого она увидела, открыв глаза, был Роберт. Ее голова лежала у него на коленях.
– Слава богу, – сказал он. – Я думал, что ты умерла…
– Меня сбросила Дымка.
– Знаю. К счастью, я видел, как это случилось. Я просто не мог поверить своим глазам. После того, что было сегодня утром, как ты могла поехать одна?
У Беллы при падении с лошади упала шляпа, и волосы растрепались. Она прекрасно осознавала, какой у нее вид, и постаралась сесть, но у нее закружилась голова, и она опустилась прямо ему на руки.