Наследство в глухой провинции
Шрифт:
— Как вы можете так говорить? — возмутилась я, у меня даже слезы сразу высохли. — Ведь дети…
— Что — дети? — Он опять посуровел.
— Дети примиряют нас с жизнью.
— Ах вы, мой маленький философ, — усмехнулся он, притянул меня к себе и осторожно коснулся моих губ; без всякого намека на чувственность. И тоже, слегка передразнивая меня, проговорил в песенном ритме: — «Почему ты мне не встретилась, юная, нежная, в те года мои далекие…»
Это был как гипноз. Потом я объяснила для себя: наверное, всякий настоящий командир или руководитель
Хорошо, что Шувалов только на миг прикоснулся ко мне, а потом отодвинулся и уже больше не пытался приблизиться.
А я сидела, тщетно пытаясь унять мелкую дрожь, которая сотрясала каждую частичку моего тела. Я будто заглянула в бездну, из которой на меня потянуло дурманом, забвением, бесконечным полетом вниз, от чего, наверное, останавливается сердце.
Уеду срочно я из этих мест! Но Шувалов уже выпустил меня из своего магического круга. Освободил. И сам при этом застегнулся на все пуговицы и опять стал недоступен.
— Вы ведь тоже меня не очень жаловали, а, Лариса Сергеевна?
— Ну еще бы. Чуть ли не в день приезда узнать о вас… — Я запнулась.
— Ну и что гласит обо мне народная молва?
Даже слова он говорит одни и те же, что Александр Бойко. О нем гласила не молва, а внутренние органы. Имеется в виду не человеческие, а органы общества. Но я не стала уточнять.
— Вас числят консультантом по торговле женской одеждой, контролером качества принимаемого вами оружия, аналитиком — говорят, и операции бойковской банды вы тоже разрабатываете…
— Вот чем плохи маленькие населенные пункты: ничего не утаишь, — по-моему, даже развеселился он, хотя я ждала с его стороны праведного гнева. — И в самом деле, я огневик. И специалист по маркетингу. И аналитик. Только вот почему сразу — банда? Разве мы кого-нибудь грабим? Или убиваем… без нужды?
— Вот видите, вы сами знаете ответ на ваш вопрос. Потому что ваша фирма занимается нелегальным бизнесом, который к тому же всегда был прерогативой государства.
Теперь и мне стало грустно. И до слез жалко человека, от которого за версту веяло неординарностью, способностями, могущими содействовать процветанию любого общества. Ах да, он же обиделся! На армию, на государство, на весь свет, и живет теперь, как мышь в норе… Недаром говорят про таких: назло кондуктору возьму билет и не поеду!
По-хорошему мне следовало выйти из машины, добраться до Симки и мчаться прочь, потому что обилие впечатлений меньше чем за неделю перевалило за годовой ресурс.
Но я продолжала сидеть в машине Сергея и говорить обидные слова человеку, который против воли тянул меня к себе как магнит.
— Мне кажется, все
— И тем не менее мой интерес к ним объясняется просто: первая специализация связана с моим военным прошлым, вторая — мирная профессия. Маркетингу я учился настолько же серьезно, насколько и военному делу, так что могу считать себя неплохим специалистом.
— Ваш шеф тяжело ранен. А если…
— Хотите сказать, если он умрет?.. Я стану владельцем трех магазинов «Бойко-маркета».
Еще один наследник. Только ли магазинов? И не он ли подставил шефа под пули? Теперь я занималась тем, что старалась думать о нем плохо и при моих скудных сведениях об этом человеке домысливать такое, после чего никакое обаяние господина Шувалова не могло бы сбить меня с толку.
Шувалов будто услышал что-то в моем молчании, потому усмехнулся и проговорил:
— Нет, я не подставлял Александра Игнатовича под пули.
— Но я… ничего такого и не говорила…
Почему я все-таки не выходила из его машины? Ведь он опять включил свой персональный излучатель гипноза, и я даже глаза прикрыла, чтобы не выдать ему желания опять почувствовать на своих губах его губы…
— Вы не умеете выглядеть бесстрастной, Лариса Сергеевна. Для женщины это хорошо, а вот для бизнесмена — не очень. Мы, как и опытные картежники, должны владеть своим лицом… А Александр Игнатович… Мы с ним были друзьями… и он сам так захотел.
О чем это он говорит? Ах да, это же он отвечает на мои мысленные обвинения в его адрес.
— Чего захотел Александр Игнатович?
— Подставиться. Он всегда был фаталистом. Во всем видел руку судьбы. Отчего-то решил, будто ваша тетя зовет его к себе. Ехал на дело и завещание написал. То есть всю свою собственность распределил, кому — что… А насчет вашего магазина еще раз прошу — не спешите отказываться. Хотя, конечно, принять его против воли никто вас не заставит.
— Вам бы, конечно, не пришло в голову отказаться?
— А зачем? — удивился Шувалов. — Я при этих магазинах с самого открытия. В вашем, самом первом, пришлось и кистью помахать, и молотком поорудовать, и за прилавком постоять…
— Да вы поймите, я живу в краевом центре, в семистах километрах от этих мест. Я тоже соучредитель фирмы…
— То-то вы дурака валяли, когда мы вас в Ивлев везли, — улыбнулся он. — Витек — водитель — вам не поверил. Неужели вы и вправду продаете компьютеры?
— И даже составляю программы. — Я не удержалась, чтобы не похвастаться. — Вы мне советуете отказаться от фирмы в большом городе и переехать в маленький, только потому что некто Бойко оставил мне в наследство магазин? Поставьте себя на мое место. Я ехала в Костромино всего лишь оформить наследство — мы все очень любили тетю Олимпиаду, и не приехать было бы свинством с моей стороны, а что я здесь нашла?.. Когда я выглянула в окно и увидела, как вы следите в бинокль за моим домом, я просто жутко разозлилась! Ну, думаю, погодите. Между прочим, ехать в Ивлев в тот момент я вовсе не собиралась.