Наследство Валентины
Шрифт:
Господи, что же он за ублюдок!
– Что вы! – вздохнула Нелда, пристально разглядывая носки туфелек. – Подумать только, жокей! Что за увлечение для молодой девушки! – И, слегка вздрогнув, добавила: – Клянусь, я не могу пойти ни к кому на чай без того, чтобы...
Джеймс, который втайне был уверен в том, что Джесси заслуживает хорошей порки, еще с большим упрямством выпалил:
– Она превосходная наездница. Вам следует быть немного терпимее, Нелда. Она просто не похожа на остальных, вот и все.
– Возможно, – согласилась Нелда, легонько касаясь затянутыми в
– Не так прекрасно, как лошади вашего отца.
– Все дело в том, что вы слишком рослый, Джеймс. Кстати, вы не приехали меня навестить. Теперь, став старой, почтенной замужней дамой, я чувствую себя гораздо свободнее, чем раньше.
Урсула тактично откашлялась.
– Что ж, Нелда, передайте привет Брамену. Нам нужно поскорее возвращаться. Мама гостит у нас до понедельника.
Теща. Джиффорд предпочел бы остаться здесь до полуночи. Его теще Вильгельмине не было равных. Джеймс, в отчаянной попытке сохранить рассудок, два года назад переселил мать из своего дома в Марафоне в очаровательный особнячок из красного кирпича на Джермен-сквер, недалеко от центра Балтимора. Тем не менее она частенько навещала Урсулу и Джиффорда, благо жила всего в миле от элегантного четырехэтажного здания, где обитали дочь с зятем, заявляя при этом, что задыхается в стенах своей крошечной убогой лачуги. Впрочем, она жаловалась непрерывно и каждую минуту пребывания в доме дочери.
Однако Нелда не подумала распрощаться и вместо этого лишь подвинулась ближе к Джеймсу.
– Надеюсь, дорогая Вильгельмина может подождать еще немного! Джеймс, мой дражайший муж упоминал о том, что вы собираетесь навсегда поселиться в Балтиморе.
– По крайней мере на этот год, – ответил Джеймс. – Кендлторп, моя йоркширская племенная ферма, в хороших руках. Марафон же, напротив, требует много сил и внимания.
– Марафон?
– Я назвал свой конный завод, вспомнив того эллинского воина, который погиб от разрыва сердца, успев перед этим добежать до Афин и рассказать о победе над персами при Марафоне. Будь у него одна из моих лошадей, он остался бы жив после того, как сообщил радостное известие.
– Но, Джеймс, – кокетливо надула губки Нелда, – вам следовало бы выбрать другое название, что-то более достойное, легче узнаваемое. Марафон звучит как-то уж слишком по-иностранному.
– Это и есть иностранное название, – вставила Урсула, – и довольно неприятное.
– О! – внезапно воскликнула Нелда, помахав рукой. – Это Элис и Аллен Белмонд. Сюда, Элис!
Джеймс словно оцепенел. Он взглянул на Джиффа, который, подмигнув шурину, весело воскликнул:
– Добрый день, Элис! Прелестно выглядите! Белмонд, – добавил он, кивнув человеку, который женился на Элис из-за приданого и теперь пытался вытянуть у тестя как можно больше денег, что, к счастью, ему не всегда удавалось.
Он старался разбогатеть на скачках, что, по мнению Джеймса, было так же сложно, как жениться на богатой девушке; впрочем, последнее Белмонду удалось довольно легко. Однако сегодня его лошадь пришла шестой из десяти.
От мрачных мыслей Джеймса отвлекли слова Белмонда:
– Я
– Пожалуйста, – небрежно бросил Джеймс и поскорее обратился к Элис: – Мне нравится ваша шляпка. Розовое вам идет.
Элис покраснела, как всегда, легко, словно по команде – свойство, которому Джеймс не переставал удивляться. Его так и подмывало объяснить ей, что такие вещи далеко не столь действенны, а уж на него совершенно не влияют. Но он знал Элис с детства и искренне ей симпатизировал и потому всего лишь улыбнулся, когда она сказала:
– Вы так милы со мной, Джеймс, и мне ужасно жаль, что вы проиграли, но я рада, что Джесси победила. Разве она не изумительна? Я только сейчас говорила Нелде, как восхищаюсь Джесси. Она делает все, что ей вздумается, и не подчиняется власти бесконечных скучных правил!
– Но этикет специально и создан для защиты дам, – вмешался Аллен Белмонд, похлопав жену по плечу, очевидно, не слишком нежно, поскольку Джеймс заметил, как поморщилась Элис. – Им не следует жаловаться на правила.
– Да, конечно, Джесси поступает так, как угодно ей, – согласилась Урсула. – Пойдем, Джеймс нам пора. Нелда, передайте мужу наше почтение. Элис и Аллен, желаю хорошо провести день. Увидимся завтра в церкви.
Джеймс улыбнулся Нелде, поспешно шагнувшей к нему навстречу.
– От меня пахнет, как от взмыленного коня, поэтому вам лучше держаться подальше. Если увидите отца, передайте, что сегодня я буду в его конюшнях с бутылкой лучшего кларета, хотя уверен, что он уже на это рассчитывает. Пусть злорадствует сколько душе угодно.
– Вы и мои отец по-прежнему пьете вместе?
– Когда я выхожу победителем, он появляется в Марафоне с бутылкой шампанского.
– Но в таком случае, – заметила Элис, – вам следует привезти кларет Джесси. Именно она сегодня победительница, а не ее отец.
– Но это его конюшня, – возразил Джеймс, жалея, что здесь нет соплячки, – по крайней мере можно было бы снова пересчитать ее веснушки.
Это в два счета отбило бы у нее охоту открывать рот в присутствии старших.
– Я все расскажу матери, – пообещала Нелда. – Отца в последнее время почти не вижу. А что касается Джесси... к чему нам встречаться? Не правда ли, она ужасно странная? И я не согласна с Элис, что бы она ни говорила. Дамам необходим этикет, иначе, что стало бы с цивилизацией?! И очаровательные джентльмены нужны, чтобы защищать нас, наставлять, ободрять и...
– Какой длинный список, – пробормотала Урсула, нетерпеливо сжимая руку мужа.
Джеймс, чистосердечно считавший Джесси самым неестественным и неприятным созданием противоположного пола, торопливо вступился:
– Она вовсе не такая уж странная, Нелда. И кроме того; Джесси – ваша сестра. Не расстраивайтесь и до свидания. Джифф, увидимся завтра.
– Мама тоже будет в церкви, – мрачно напомнила Урсула, хотя ее глаза лукаво сверкнули.
– Что ж поделаешь, – пробормотал Джеймс и, самоуверенно усмехнувшись, начал пробираться сквозь редеющую толпу.