Наследство
Шрифт:
— Сведет ее к минимуму. А кто-нибудь говорил, что его собираются считать памятником?
— Дом был в списке зданий, которые рассматривались комиссией по охране архитектурных памятников. В конце концов решили, что он не отвечает всем требованиям. Архитектура хорошая, но исторического значения не имеет. Но не в этом дело. Что, если Феликса заставить поверить, что комиссия может изменить свое первоначальное решение?
— А как его могут заставить поверить в то, что не соответствует действительности? Если только…
Они заговорщически посмотрели друг
— Кто-нибудь должен сказать ему, что это правда.
— Этот человек должен быть очень надежным, чтобы Феликс смог поверить ему, что это может быть правдой. И поскольку он приверженец быстрых решений, не советуется ни с кем…
Джинни уже широко улыбалась:
— Мне нравится эта идея. Это будет маленькая злая шутка. А кто сообщит ему об этом?
— Еще не решила. Ты не знаешь кого-нибудь в руководстве штата Филадельфия?
— Никого. Я знаю кое-кого в биржевом мире, но боюсь, тебе это не поможет. Кто еще? Архитекторы? Строители?
Лора покачала головой.
— Это должен быть человек, который присутствует на заседаниях комиссии. Может быть, тот, кто пишет об этих заседаниях… — Она замерла на полуслове. — Янк Босворс, — прошептала она.
— Извини, не поняла?
— Репортер из Бостона. Я знала его несколько лет назад.
— Тебе нужен человек в Филадельфии, а не в Бостоне.
— Но он может знать кого-нибудь в Филадельфии. Джинни, извини меня. Мне нужно ему позвонить. Я не могу ждать. Скоро вернусь.
Она не видела и не слышала о Янке со времени суда. Но в последнее утро, после того как было оглашено окончательное решение суда, он крепко пожал ей руку и поддержал ее как друг. Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.
— Босворс слушает, — услышала она голос в трубке.
— Янк! Это Лора Фэрчайлд, — сказала она. — Я понимаю, что прошло много…
— Лора! Господи, откуда вы взялись? Где вы? Как вы живете?
— Я в Чикаго. И у меня возникла небольшая проблема. У вас есть время, чтобы выслушать меня?
— Это моя работа. Выкладывайте.
Он слушал ее рассказ, постукивая карандашом себе по зубам, изредка вставлял свои комментарии. Потом резко вскочил.
— Сукин сын! Не хочет продавать только потому, что вы участвуете в этом деле? А что ему за дело? Столько прошло времени…
— Не знаю, но…
— Не имеет значения. Хорошо. Значит, наша задача заставить его изменить свое решение. Как вы думаете, пустить слух будет достаточно?
— Наверное. Но это не должно быть просто слухом, Янк. Он должен поверить в это.
— Так. Кого я знаю в Филадельфии, кто мог бы помочь мне в этом? Минуточку. А разве нам обязательно нужна Филадельфия? Лора! Я сделаю это сам. Как вы, согласны?
— Но вы не пишете о Филадельфии и вы не пишете об архитектуре.
— Но я пишу обо всем, что представляет интерес, если это происходит в крупных городах. Я городской репортер, вы не забыли? Послушайте, я могу сделать
— Лучше встретимся в Нью-Йорке. Я переезжаю туда через месяц.
— Черт возьми! Ловлю вас на слове. Ну все, буду сейчас ему звонить. О'кей? Потом перезвоню вам.
— Я все еще не уверена, Янк. Ведь вы живете не в Филадельфии…
— Я живу в Бостоне, который гораздо лучше других городов. Доверьтесь мне. Я не подведу. Свяжусь с вами в течение дня.
Повесив трубку, он потер руки. Единственным отрицательным моментом в работе репортера было только описание драмы, а не участие в ней. Но сейчас он именно этим и займется, это будет жестом галантного человека. Он подумал, намного ли она изменилась за прошедшие четыре года. Он вспомнил ее испуганные глаза, ее холодные пальцы в его руках, ее окаменевшее лицо. Ему хотелось тогда обнять ее, прижать к себе и успокоить. Но джентльмен не должен пытаться затащить в постель расстроенную женщину. Кроме того, у него была жена и маленький сынишка и он очень ими дорожил. Но это он должен был сделать для Лоры. Феликс стоил того, чтобы его немного разыграли.
«Итак, начнем», — подумал он, набирая номер телефона.
— С вами говорит Янк Босворс из бостонского «Глоба», — скороговоркой выпалил он секретарше Феликса, а через минуту повторил Феликсу, когда тот взял трубку.
— Я собираю информацию для серии статей по архитектуре восьмидесятых годов, особенно по вопросу борьбы между защитниками классических зданий и сторонниками более целесообразного использования городской земли. В этой связи я хотел бы попросить вас выразить ваше отношение к статусу памятника архитектуры для вашего отеля «Филадельфия Сэлинджер».
— У него такого статуса нет. Комиссия решила не давать его моему отелю.
— Да, сэр, правильно. Но я так понял, что идут разговоры, что они собираются расширить свои полномочия, чтобы как можно больше зданий получили этот статус, в том числе…
— Откуда вы это взяли?
— Несколько минут назад я говорил с потенциальным покупателем одного старого здания, человеком, хорошо понимающим проблему статуса памятника архитектуры. Он сказал мне, что вопрос стоит очень серьезно.
Его речь набирала скорость, и Янка уже было невозможно остановить.
— Конечно, я собираюсь исследовать эту тему в более широком аспекте, и если вы хотите, позвоню вам снова через несколько недель, но я надеялся, что смогу услышать ваше мнение сейчас. Никто не знает, насколько быстро такие решения принимаются, учитывая, что владельцы таких зданий выступают всегда против, что иногда совершенно оправданно, а комиссия, у которой свои задачи, не всегда обращает внимание на мнение владельцев. Вы, наверное, понимаете, что Филадельфия специфический город, который очень дорожит своим архитектурным наследием. Наши предки, основавшие город, Декларация независимости, тринадцать колоний…