Наследство

Виноградова Ольга

На него внезапно навалилось апатия: последствия поздно нахлынувшего страха и оглушения после взрыва. В висках прорезалась первая, еще пока робкая боль, но мужчина знал во что она может превратиться. Колдун потер ноющий висок, сделал движение пальцами, будто снимал с головы невидимую паутинку, скомкал ее и похлопал той же рукой по плечу комбайнера. Мужик охнул и схватился за плечо.

– Что такое?
– с тревогой поинтересовался Стеван.

– Не знаю, стрельнуло чего-то, - потряс головой Иван, сам не понимая что и откуда взялось. С каждой секундой рука болела все сильнее и сильнее.

–

А ты не ранен? Давай я тебя домой отведу. Показывай, где живешь!
– скомандовал серб не терпящим возражения тоном и повел ошарашенного мужика в ту сторону, куда он указал.

Стеван улыбался: первый шаг сделан, а от него до ночлега с вкусным ужином недалеко. Сегодня уже не имеет смысла искать артефакт. Лучше завтра со свежими мыслями и силами...

Александр уже миллион раз пожалел, что когда-то ввязался в предложенную ему авантюру по имени Мария Нефедова. Но что сделать, если тогда он никак не мог отказать ласковому взгляду глаз цвета горького шоколада. Эх, что мелочиться? Обладательнице этих глаз он никогда не мог отказать и ни в чем. Как говориться, он всегда к ней широкой проклятой душой, а она в итоге своей роскошной задницей к нему повернулась.

Однако, не помогло это. Так и увивался вампир вокруг бабки Марии всю ее жизнь. И когда молодая и красивая была и когда ссохлась и сухими ниточками губ целовала его в щеку, благодаря. Дурак, пообещал он тогда, прощаясь, много чего, а потом совестно стало перед Авой, хоть кайся и в грехах признавайся, хоть выполняй. Мазаринин выбрал последнее. Теперь вот расплачивается и за обещание опрометчивое и за совесть свою, которую пестицидами несколько веков выводил, а сорняк этот все равно каждую весну зеленью колосится!

Не то, что бы Мария его раздражала. Нет! Раздражала мать ее - Татьяна. До зубовного скрежета, до скрипа в суставах, до ядовитого слюноотделения. При виде ее номера телефона на экране у вампира судороги начинались и панические атаки. Маша - совершенно другое. Маша - это удовольствие для искушенных. От нее постоянно приходится ждать подвоха, выверта и удара кувалдой по сознанию.

Она совсем на Авушку не похожа. Та со стальным характером дама была. И только в двух случаях ее глаза - угольки нежностью вспыхивали: при виде его, Александра, и глядя на внучку маленькую. Даже дочь и та меньше ее интересовала.

Ах, Мария, Мария... Нет в ней того характера. Нет той жаркой дикой красоты. Сгладилось все поколениями. И глаза засверкали колдовскими изумрудами. Но почему-то визитов в офис он ждал всегда и как от стола лучшего сотрудника отходил, так нелегко было хитрую улыбку со своего лица стереть. И вернуться хотелось и спросить: отчего, Мария, смотрите неласково? Почему губки кривите презрительно? В общем, потыкать в девушку хотелось чем-нибудь остреньким, чтобы она все свои колючки разом обнажила, а потом ласково по ним рукой провести и пригладить.

Сдать бы ее в хорошие руки, да только где они - руки эти? Кому попало такое добро ершистое пристраивать нельзя: еще вернут по гарантии, а то и в суд попадут за нарушение прав потребителей. Тут осторожно нового владельца колючего счастья подбирать надо. Очень осторожно. Например,

небезызвестный демон никак не подойдет: ни в фас, ни в профиль, ни три четверти его кандидатура не лезет. А он, подлец, рожа двуличная и двурогая, заинтересовался Машкой. И вообще вся эта чрезвычайно запутанная ситуация с ведьминскими артефактом доверия не внушает. Надо бы сперва с ней покончить, а потом младшую Нефедову в хорошие руки пристраивать. Хм, и рукавицы прикупить. Для нового хозяина. Те, самые рукавицы, которыми металлурги, сталь плавящие пользуются. Они как раз под взрывной характер подопечной подойдут.

Александра ничуть не смущало, что помогая тринадцатой в роду он вроде как договоренность между Раем, Адом и ведьмами нарушает. А с чего это его должно заботить? Формально за его действия хозяин отвечает. К нему все претензии. Он существо по своей воле подневольное. И не надо ехидствовать и не некую незавидную независимость намекать. Бумага есть? Нет ее! Ну и лесом... Или полем. Или вообще степью. Он и так рискует от рикошета в любую секунду погибнуть.

Вот как... Твою мать! Александр едва успел дернуть девчонку за ногу, чтобы убрать ее с траектории полета нимба. А ангел тем временем свою энергию назад потянул. Еще секунда, а конец будет одной ведьме. Несчастливый такой конец!

– Беги!
– рявкнул вампир, вздернул Нефедову на ноги и толкнул под мягкое место для ускорения.

Слава богу побежала! А теперь можно и кудрявую голову кое-кому надрать, пользуясь так кстати подвернувшейся невидимостью. Петляя из стороны в сторону, вампир растопырил руки в стороны, поймал на бегу крылатого и отбросил его вперед. Подбежал к распростершейся на земле фигуре, размахнулся и... пнул воздух.

А ангел уже разворачивался на слух, пугая счастливой улыбкой заправского маньяка и немигающим взглядом голубых глаз. Он вытянул и распрямил нимб, тряхнул тонкой золотой цепью, превращая ее в полыхающую шпагу, прислушался, распрямился и одним прыжком, слитым с ударом оружия, атаковал. Вампир с трудом увернулся. Его нога неловко подогнулась, и он упал на одно колено, теряя драгоценные секунды.

Раз... Горло захлестнула искрящаяся удавка. Руки, инстинктивно дернувшиеся вверх, успели схватить золотую нить.

Два... Брызнула кровь из-под взрезанной кожи. Он не протянет долго, а после настанет очередь Машки платить по счетам ее семьи.

Три... Александр попробовал перейти в безвременье. На секунду мир дернулся и расплылся в дымке, но ангельское оружие тут же выдернуло его обратно. Воздуха всего на один глоток хватило.

Страшно? Нет. Жалко просто. Что так. Что сейчас. Что зря. Треснули под удавкой фаланги пальцев. Под острым коленом нехорошо хрупнул позвоночник.

– Умри.

Совсем рядом прозвучало тихо, но очень отчетливо. Удавка соскользнула с шеи. Мазаринин вдохнул с натужной хрипотцой и повалился лицом в землю - он не чувствовал тела. Он лежал, уткнувшись носом в мятый василек и улыбался. Может потому, что жив. А может от того, что жива она. А все остальное и не так уж важно.

Мир перед глазами Александра качнулся: земля поменялась местами с небом. В поле зрения возникло бледное, испуганное лицо Марии.